Реферат: Буддизм

p>В процессе дальнейшего развития этих принципов чань-буддисты сделали еще более радикальный вывод о том, что предосудительной и греховной является не активная мирская практическая деятельность, а наоборот, социальное равнодушие и безответственность, и что принцип активного служения живым существам обязывает их всеми доступными им средствами преодолевать "омраченность" в других людях и всемерно содействовать их "просветлению". В зависимости от конкретных обстоятельств и степени "омраченности" конкретного человека чань-буддисты могли применять самые разные методы воздействия на его сознание и поведение, которые в данной ситуации представлялись им им наиболее адекватными и эффективными. Это могут быть как сравнительно мягкие, так и более жесткие, грубые и даже жестокие методы. К такого рода жестким методам психофизического воздействия чаньских адептов друг на друга можно отнести, в частности, методы так называемой "шокотерапии", ставшие важным элементом чаньской и дзэнской практики, -- внезапные удары, толчки, щипки, окрики-восклицания и т.п.. Их применение свидетельствует о том, что чань-буддисты не останавливались перед тем, чтобы прибегать и к насильственным методам воздействия, если они, по их мнению, помогают его конечному "просветлению".

Таким образом, использование военно-прикладных искусств в чаньской и дзэнской системах психо-физической подготовки явилось закономерным следствием общего развития буддизма в иных, чем в Индии, исторически-культурных традициях.

V. ОБЩИНА И КУЛЬТ.

Подобно иерархии изменился с течением веков и культ. Вступление в монашескую общину было первоначально свободным для всех. Однако еще при жизни Будды в общину перестали принимать молодых людей, недоросших переносить тяготы монашеской жизни, и постановили, что никто не может стать монахом ранее 20 лет, а послушником -- ранее 15. Из общества исключались также больные заразными болезнями, или пораженные явными телесными недугами (хромые, горбатые, слепые, глухонемые и т.п.), совершившие тяжкие преступления, должники, крепостные, солдаты, вообще все, не могущие свободно располагать собою, а значит и дети, не имеющие позволения от своих родителей.

Различались две степени посвящения. Первая была Правраджья ("выход"), вторая -- Упасампада ("достижение"). Правраджья была выходом из гражданской жизни или из инаковерующей секты. Правраджитой становился всякий, надевший на себя желтую одежду, обривший себе волосы и бороду и произнесший перед посвященным монахом три раза, в благоговейной позе "Три Прибежища" (или "Три Драгоценности"): "Я прибегаю к Будде; я прибегаю к Закону; я прибегаю к Общине". Послушник или новообращенный избирал себе двух наставников, которым он должен был служить и почтительно за ними ухаживать, за что они вводили его в учение Будды.

С большими церемониями соединена была Упасампада. Посвящение в эту степень происходило в собрании общины, в присутствии не менее 10 полноправных ее членов. Прежде всего наставник принимаемого, с уверением, что принятию его ничего не припятствует, должен был выйти с формальным предложением. Затем выступал кандидат, в смиренной позе, с верхней одеждой на левом плече (с обнаженным правым плечом), делал перед собранием глубокий поклон, садился на пол и просил троекратно, поднимая каждый раз сложенные руки, о принятии. Председательствующий, после внушительного увещания говорить только правду, трижды обращался к нему с вопросами: "Нет ли у тебя проказы, чахотки, падучей болезни? Независим ли? Нет ли у тебя долгов? Не состоишь ли на службе царя? Имеешь ли ты полные 20 лет? Есть ли у тебя все необходимое, милостынный горшок и одежды? Как твое имя? Кто твой наставник?" Если ответы оказывались удовлетворительными, председательствующий три раза возглашал: "Такой-то, ученик такого-то, желает Упасампады. Ничто тому не препятствует. Он имеет все, горшок для подаяний и одежды. Кто из преподобных за такого-то, и такого-то, как его наставника, тот пусть молчит, кто против -- пусть говорит!" Если все молчат, председательствующий объявляет кандидата принятым. После этого измеряется тень, т.е. определяется час дня, и возвещается время года, день и состав общины, а затем сообщают кандидату "четыре источника помощи", т.е. пути, которыми он должен добывать себе предметы, необходимые для жизни. Это: куски явств, которые он себе выпросит; одежды из лохмотьев, которые он найдет на помойке; ложе у корней деревьев; собственная моча в качестве лекарства. Но монаху не возбраняется -- принимать от мирян добровольные подаяния, способные обеспечить ему лучшую жизнь, как например, приглашения к обеду; льняные, бумажные, шелковые, шерстяные, пеньковые одежды; свежее коровье масло, растительное масло, мед, сироп во время болезни; он может жить также в домах, монастырях и пещерах. "Четыре источника помощи" определяют следовательно, только крайние требования, самую строгую форму монашеской жизни. После этого сообщаются "четыре вещи, подлежащие оставлению": половые сношения; ничего не отнимать, даже былинку; не убивать никакой живое существо, даже червя или муравья; не хвалиться высшим человеческим совершенством. Этим заканчивается Упасампада.

Северная церковь, кроме этих двух посвящений, имеет еще и третье, совершаемое уже на седьмом или девятом году жизни в общине. Если монах погрешал против одной из четырех главных заповедей или оказывался вообще не подходящим для общины, то община могла его удалить, на время или навсегда. Точно так же и монах мог во всякое время свободно выйти из общины, молча, или заявив о том перед свидетелем. Это правило, несмотря на имевшие место многочисленные злоупотребления, соблюдается и до сих пор: если монах получает неожиданное наследство или влюбляется, он может свободно сложить с себя монашеский сан, никто его при этом не удерживает.

Древняя община имела определенные строгие предписания относительно одежды. Монах мог иметь только одно одеяние, состоявшее из трех частей и пояса. Частями одеяния служили: 1) нижняя одежда, заменявшая рубашку и носившаяся на голом теле; 2) собственно монашеская одежда, род куртки, доходившего до колен и обвязывавшегося поясом; 3) накидка, род плаща или мантии, покрывавшая ноги и перебрасывавшаяся через левое плечо, так что правое плечо и часть груди оставались обнаженными. Ее носили впрочем и на обеих плечах. Древний цвет одежд был желтый. Он сохранился и теперь у южных буддистов. Распадение на секты и вариации климата вызвали не только различия в цвете, но и большое разнообразие в видах одежды в отдельных странах. В Ладаке например, носят из-за холода штаны. Ламы в Тибете и Монголии надевают на себя несколько нижних одежд, а в процессиях и в важном сане носят широкие волнующиеся ризы. В южной церкви монахи ходят обыкновенно босыми и всегда с непокрытой головой. В северной они носят башмаки или сапоги, и шапка здесь играет большую роль, так как по ней различают духовный сан.

Кроме одежды каждый монах должен иметь чашу для подаяний. Эта совершенно необходимая для него утварь представляет довольно большой, круглый горшок, с яйцевидным дном и узким отверстием вверху, большей частью железный, но также глиняный или деревяный, и обыкновенно покрытый черной или синей глазурью. Горшок этот монах носит всегда в руке. При сборе подаяний он входит в дом молча, получает даваемое и удаляется. Ламы не носят с собой горшка, так как обыкновенно они не просят милостыни. У них имеется за поясом или в рукаве деревяная чашка, из которой они едят. Кроме этой чашки они носят с собой фляжку с водой.

Чистота в общине строго соблюдается. Каждый монах имеет бритву. Два раза в месяц, в дни Упавасатха (новолуния и полнолуния), он обязан брить себе голову и бороду. Имелись также правила относительно обстригания и содержания в чистоте ногтей и чистки зубов. Монах имеет также при себе сито. Через него он пропускает воду для питья, чтобы удалить всякую нечистоту, в особенности выделить мелких животных, для сохранения им жизни. Инвентарь заканчивается швейной иглой.

Три части одежды с поясом, милостынный горшок, бритва, сито и иголка составляли в старину всю собственность монаха. Позже прибавился еще посох, который теперь носится редко. У южных буддистов место его занял зонтик, которым монах защищает свою бритую голову от солнца и дождя. Ламы (северные буддисты) носят при себе молитвенный скипетр (ваджра), который они вертят на разный манер при произнесении молитв и при церковных служениях, колокольчик, барабан, небольшой бубен, четки, амулет и книжку. Некоторые носят взамен древнего нищенского посоха так называемый "сигнальный посох" -- палку, оканчивающуюся трезубцем или петлей, на которых висят кольца; звучание их должно заглушать для монаха мирской шум и предостерегать мелких животных на дороге, чтобы на них не наступить.

Будда не вынуждал монахов жить в монастырях. Это даже противоречило его намерениям. Монах обязан был возможно больше странствовать, чтобы шире распространять учение. Настоящим местопребыванием монаха должен был служить лес или уединенные пещеры. Обыкновенно однако монах пребывал вблизи селения или города, необходимых ему для сбора подаяний. Посещать селение в другое время было строго запрещено уставом общины. Монастырей в собственном смысле во времена Будды вообще не существовало. Обыкновенно монах сам строил себе хижину из дерева в лесу, или складывал землянку из дерна. Часто ему в этом помогали миряне. Иногда несколько монахов жили вместе. В большом числе собирались они в дождливое время года.

Благочестивые миряне старались сделать более удобным для монахов их кров на дождливый период. Эти жилища (вахара) были часто богато убраны и снабжены всеми удобствами, в частности приспособлениями для теплых ванн и крытыми галереями для прогулок. Позже стали оставаться в вихарах и в другое время года. Так возникли мало по малу настоящие монастыри.

Монах посвящал все свое время духовным упражнениям и стремлению выйти из потока перевоплощений. Вставали с восходом солнца и начинали день произнесением отделов из Закона и Дисциплины. Или каждый делал это отдельно про себя или несколько садились рядом, и один произносил вслух, а другие слушали, или иногда ставили вопросы. К полудню следовал обход за подаянием, после еды отдых во время наибольшей жары. К вечеру снова возобновлялись духовные беседы и часто продолжались до глубокой ночи. Было и так, что один из старших братьев произносил поучение, или сидели вместе по целым часам в молчании. Прерывалась такая жизнь только приходом иногда в вихару мирян за духовным советом и утешением. Работы буддистский монах не знал.

Монахам подчинены были монахини. Для них имелись "восемь великих правил": 1) монахиня, если она даже была посвящена многими годами раньше, должна совершать поклон перед монахом, если он даже был посвящен только в тот же день, должна вставать перед ним и принимать его с почетом; 2) она не может проводить дождливое время в таком месте, где нет монахов; 3) она должна два раза в месяц просить общину монахов об указании дня исповеди и обращаться к ним за наставлениями; 4) она должна в конце дождливого времени предлагать собранию монахов и монахинь три вопроса, не видел ли кто-нибудь из них чего-нибудь дурного за ней, или не слышал ли, или не предполагает ли чего; 5) если она провинилась против одного из этих правил, она должна быть подвергнута в собрании монахов и монахинь двухнедельному покаянию; 6) она может просить общину монахов и монахинь о пожаловании ей Упасампада лишь после того, как она в течении двух лет будет обучена монашеским обязанностям; 7) она не смеет ни в каком случае ругать и позорить монаха; 8) монахиня может просить совета у монаха, но не монах у монахини.

Взаимоотношения между монахами и монахинями определялись точными установлениями. Споры монахинь между собою решают монахи. Кроме предметов, составлявших имущество монаха, монахиням дозволялось еще иметь кофту и купальный костюм. Всякие наряды были запрещены. В остальном обыденная жизнь монахинь определялась теми же предписаниями, что и монахов. Монахиням не дозволялось только жить в лесу; они должны были жить в деревне или городе, да и там не одни. Число монахинь никогда не было так велико как монахов, а число женских буддистских монастырей никогда не достигало, даже приблизительно, числа христианских. На юге теперь могут предлагать свои услуги общине лишь старые девы и пожилые бездетные вдовы, там вообще не осталось женских монастырей. Они принимают на себя обет целомудрия, обривают себе голову, получают белое платье и позволение собирать подаяние для монастыря. Они живут вблизи монастыря или в нем самом, в особо устроенных для них кельях, и служат тем, что метут в монастыре, приносят монахам воду и т.п.. Они когда угодно могут прервать свою связь с монастырем, могут быть также отлучены, если будут признаны неподходящими. На севере же, особенно в Тибете, Китае, Монголии еще и теперь имеются настоящие женские монастыри.

Культ в древней общине был самый простой. Два раза в месяц, во время новолуния и полнолуния, монахи округа сходились вместе для празднования дня Упавасатха. Старейший из монахов объявлял день, и накануне назначенного дня вечером все монахи собирались в определенном месте, в выбранном для этого помещении. Никто не мог отсутствовать. Приносились даже больные, если не оказывалось никого из монахов, кто мог бы передать заявление больного, что он свободен от грехов, требующих отпущения. Случалось, что община монахов собиралась у постели тяжелобольного. В помещении собрания монахи сидели на низких скамейках при освещении факелами. Присутствовать могли только посвященные монахи, так как в собрании читалась Пратимокша, знание которой не предназначалось для слуха мирян и учеников. Председательствующий открывал чтение следующим возванием: "Слава Возвышенному, Святому, Совершеннопросветленному. Община, слушай меня! Сегодня день Упавасатха. Если угодно общине, да совершит она Упавасатху и выслушает Пратимокшу. Объявите, преподобные, свободны ли вы от греха, -- я буду читать Пратимокшу". Община отвечает: "Мы будем все внимательно слушать и принимать к сердцу". Председательствующий продолжает: "Кто совершил грех, да объявит о том; кто не совершил греха, да молчит. Кто из монахов трижды спрошенный, не объявит греха, сознаваемого им, окажется виновным в сознательной лжи. Сознательную же ложь Возвышенный указал как препятствие к спасению. Поэтому каждый монах, сознающий грех, им совершенный, и желающий освободиться от него, да объявит его. Ибо признание принесет ему облегчение". После этого каждому предъявлялись вопросы, и кто сознавал за собой грех, объявлял о том и каялся.

Кроме Упавасатхи имелся еще один, ежегодно повторяющийся праздник, Праварана ("Приглашение"). Он имел место каждый год в конце дождливого времени, перед тем, как вновь начиналось странствование. Все монахи одного округа сходились вместе для торжественного собрания, и каждый просил объявить братьев, не провинился ли он в чем-нибудь перед ними. Он закидывал свой плащ на левое плечо, садился на землю, протягивал сложенные руки и троекратно взывал к общине. Праварана превратилась позже, как и праздник Упавасатха, в простую формальность, так как всякие размолвки обычно улаживались ранее. Вот и все, что можно было в древние времена назвать культом.

Впоследствии, повидимому весьма рано, выработался культ реликвий и почетание священных мест. В каноне сам Будда указывает Ананде четыре места, которые для всякого верующего из хорошей фамилии должны считаться достойными посещения; это -- место, где родился Будда, где он достиг просветления, где он впервые привел в движение колесо закона, и где он вступил в паринирвану. К этим местам должны отправляться верующие монахи и миряне, и всем, кто при таком поломничестве с чистым сердцем умрет, обещается, что по разрушении тела они возродятся по ту сторону смерти на небе. Та же сутра сообщает, что по смерти Будды, обратившиеся в буддизм цари, благородные роды и отдельные духовные общины послали к малласам гонцов с требованием части его останков на память. Реликвии Будды разделили на восемь частей, и каждому из просящих была уделена одна часть. К реликвиям относились кружка для питья, чаша для подаяния, угли, на которых был сожжен Будда, и т.п.. Все воздвигли над доставшимися им реликвиями по монументу из камней и земли, которые впоследствии стали называть "ступами", и устроили в честь них праздник. Ступа, которая символизирует ступени восхождения к нирване, не всегда воздвигается над реликвиями. Уже одного насыпанного холма может оказаться достаточным для напоминания об известном лице или событии.

Почитание реликвий заняло позже в буддизме место христианского богослужения и достигло невиданного развития. Еще позже стали изготовляться изображения, статуи и иконы Будды. Были воздвигнуты также пышные храмы. В ламаизме имеются еще кроме того меньших размеров часовни, которые ставят на дорогах, на перекрестках или в степи, молитвенные башни, развившиеся из ступ самых разных размеров, затем так называемые "мани", т.е. стены различной высоты и длины или камни, на которых вырезаются священные молитвы "Ом мани падме хум", чтобы побуждать верующих к молению. Для молитв еще введены ламаизмом "молитвенные мельницы", в форме бочки или цилиндра, наполненными написанными на листах молитвенными формулами, и вращающиеся вокруг оси. Вращение такого барабана считается столь же значимым, как произнесение помещенных внутрь молитв вслух.

Число религиозных праздников позже было еще увеличено, но в различных странах оно весьма различно. Общими являются только три: праздник фонарей, первоначально совпадавший с концом дождливого времени и соединенный с ночной иллюминацией, проповедью и раздачей милостыни; праздник начала весны; праздник дня рождения Будды. В разных буддистских странах они празднуются в разное время и различным образом.

Нет другой древней религии на земле, история которой была бы теперь более ясной и источники которой были бы так многочисленны, как буддизм. Она показывает нам, как из первоначально весьма простого, лишенного культа учения, могла возникнуть церковь с пышным богослужением и детально разработанным ритуалом. В древних буддистских текстахБудда выступает перед нами человеком, променявшим удобства и роскошь на жизнь, исполненную трудов и лишений, и покинувшим отчий дом для безродного существования, в поисках истины. В продолжении своей долгой жизни он желал всем живым существам добра и делал добро. Истинный сын своего народа, он должен быть судим как индус. И кто так к нему относится, тот не усомниться в признании его за одного из величайших людей, каких только знает история.

Сказание о царевиче Иоасафе или Иоасафате, известное больше, как сказание о Варлааме и Иоасафате, было весьма распространено в европейской средневековой литературе. Сюжет его заключается в том, что у одного индийского царя был сын Иоасафат, которого отец хотел воспитать в неведении о мирских бедствиях и смерти, но который был тайно обращен в христианство благочестивым старцем, отшельником Варлаамом. Сделавшись царем, Иоасафат ввел в своем царстве христианство, а сам удалился в пустыню. Сказание это уже в первые века христианства появилось, повидимому, на Востоке, в Египте и Абиссинии, было заимствовано оттуда греками и южными славянами и перешло в Западную Европу и в Россию в XII веке. Нет сомнения, что основой этого сказания послужила история Гаутамы Будды, оставившего свой царский дворец и искавшего спасения в пустыне. Имя Иоасафат ученые считают переделкой из "Боддхисатвы", которым в северном буддизме обозначаются спасители человечества, достигшие в земном воплощении состояния просветления, как это произошло с известным нам историческим Буддой.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Большая советская энциклопедия (БСЭ), т.4, статья "Буддизм", М., "Советская энциклопедия", 1971.

2. Энциклопедия для детей, т.6, часть I, Религии Мира, статьи "Индуизм" и "Буддизм", М., "Аванта+", 1996.

3. Г.М. Бонгард-Левин, Г.Ф.Ильин, "Индия в древности", М., "Наука", 1985.

4. Рам Шаран Шарма, "Древнеиндийское общество", М., "Прогресс", 1987.

5. Р.Пишель, "Будда, его жизнь и учение", М., "Литературный фонд РСФСР", 1991.

6. Г.М. Бонгард-Левин, "Древнеиндийская цивилизация. Философия, наука, религия", М., "Наука", 1980.

7. С.Ф.Ольденбург, "Культура Индии", М., "Наука", 1991.

8. Н.В.Исаева, "Шанкара и индийская философия", М., "Наука", 1991.

9. Лама Анагарика Говинда, "Философия раннего буддизма", СПб., "Андреев и сыновья", 1993.

10. Далай-лама XIV, "Буддизм Тибета", Москва-Рига, "Нартанг-Угунс", 1991.

11. "Буддизм и культурно-исторические традиции народов Востока", Сб. статей, ред. Н.В.Абаев, Новосибирск, "Наука", 1990.