Дипломная работа: Корпорация власти
О полном отсутствии демократических ценностей в стране говорит в том числе неразделение властей. Нет сдержек и противовесов между законодательной, исполнительной и судебной властями, конституционный принцип разделения властей не реализуется, что приводит к сосредоточению власти в одних руках. В демократической стране законодательная, исполнительная и судебная власти должны быть четко отделены друг от друга, должна быть система взаимосдерживающих полномочий высших органов государственной власти. Если они сращены, то неминуем произвол по принципу «сам издаю и сам же контролирую». Именно это мы и наблюдаем сейчас; премьер стоит во главе власти в общем, то есть всех ее ответвлений. Как пишет Д.А. Авдеев, президентские полномочия единоличны и их невозможно ограничить [даже Конституцией]: он вправе представлять одного и того же кандидата на должность председателя правительства, председательствовать на заседаниях правительства, отменить решения правительства, приостановить действия органов исполнительной власти субъектов РФ, принимать решения об отставке правительства, образовывать органы государственной власти, непосредственно руководить деятельностью федеральных ведомств, назначать на должности высшего уровня[246]. Необходимо внести одну поправку в размышления Авдеева: всем этим руководит не президент, а премьер-министр.
Власть пытается снова реанимировать ценности, ранее считавшиеся общечеловеческими. Иногда она говорит о любви к родине, о справедливости, о демократии. Но как можно верить политикам, ратующим за возрождение этих высоких слов, если они сами не являются эталонами, носителями данных ценностей? Если господин Единоросс восхваляет демократию, зря он это делает, другой рукой устанавливая нечто совершенно иное. Но надо отдать должное современным политикам, переставшим уделять такое сильное внимание высоким ценностям, как это было раньше, например, при Советском Союзе. Теперь люди обособились от духа коллективизма, и им наплевать на мировую справедливость. Единственное, на что им не наплевать, так это на собственные меркантильные интересы. Пополнить свой кошелек, набить свое вечно голодное чрево – вот ценности современного человечества, а точнее, каждого отдельного существа, так как благодаря такой трансформации ценностей из высших в низшие, такому релятивизму, человечество перестало существовать. Остался только человек, который думает, что, ратуя только за свои личные убеждения, отстаивая позицию обывателя, он проявляет индивидуальность. А на самом деле никакой индивидуальности и в помине нет. Б.Б. Коссов говорит, что стереотипизация людей в авторитарном обществе чрезвычайно ограничивает потенциал общества в целом, то есть затрудняет общественное развитие[247]. Наверняка с этим трудно не согласиться. Это утверждение обращает наше внимание не только на локальную ситуацию, происходящую на уровне «со мной лично здесь и сейчас», но и на кризис глобального (социального) масштаба.
И политики, воспользовавшись этим ценностным релятивизмом, этой человеческой меркантильностью, сменили лозунги «Германия, Германия превыше всего» или «за Родину, за Сталина» на «достаток в семье – порядок в стране». Интересное высказывание единороссов, не правда ли? В нем присутствует как меркантилизм («достаток в семье» – то есть в моей семье, в семье реципиента, которому адресован лозунг), так и патриотизм («порядок в стране»). Первое (низшее) здесь фигурирует как нельзя кстати; чем еще можно заинтересовать сегодняшнего человека, если не его родным, собственным, не распространяющимся за пределы его эго… Второе же (высшее) присутствует как бы на всякий случай; а вдруг еще остались такие идейные товарищи…
Мало того, рекламный лозунг, нами анализируемый, представляя собой связку из двух частей (низшее и высшее), объединяет воедино две различные по своему содержанию фразы. И в целом лозунг звучит так, как будто содержание первой фразы («достаток в семье») определяет содержание второй фразы («порядок в стране»). Лозунг можно рассматривать в двух направлениях. Согласно одному направлению, здесь прослеживается причинно-следственная связь, внутри которой первое выступает в форме причины для второго, которое, в свою очередь, выступает для первого в виде следствия. То есть, если мы организуем внутри своей семьи достаток, то в стране автоматически появится порядок. Согласно другому направлению, обе фразы объединены в так называемый комплексный эквивалент, где они рассматриваются как равнозначные, и одно без другого существовать не может. То есть «достаток в семье» и «порядок в стране» – это тождественности, и если есть одно, в обязательном порядке будет и другое. Мы сейчас обозначили два варианта анализа этого лозунга, и оба варианта в целом, различаясь между собой, все-таки сходятся в одном месте. Эта точка их пересечения, место их сходства, называется искажением информации[248]. И причинно-следственная зависимость и комплексная эквивалентность есть частные проявления такого процесса моделирования реальности, как искажение информации.
Почему искажение? Если высказывающему данный лозунг задать пару определенных вопросов, он не сможет дать на них достаточно логичный ответ. Вот эти вопросы: «каким образом первое формирует второе?» (причина-следствие), «кто сказал, что это одно и то же?» (комплексный эквивалент). И вообще, «как эти две вещи между собой взаимосвязаны»? Таким образом, мы доказываем абсолютную нелогичность данного лозунга, который лишь с первого взгляда кажется вполне логичным. На самом же деле в рекламе подобных слоганов используется уйма, и это совсем не значит, что каждому из них надо верить. Да и вообще, о каком порядке они позволяют себе говорить!
Авторы книги «Демон власти» приводят анализ лозунга «либо Путин, либо – хаос»[249]. Такое противопоставление подталкивает человека сформулировать самостоятельно программу Путина как противоположную хаосу, а значит, как порядочную, законную и прочее. Но как тогда, исходя из приведенной формулировки, выглядят программы других кандидатов? Как провозвестников и идейных защитников хаоса. Такой лозунг исключает не только выбор как таковой, но и не оставляет шансов другим кандидатам. Конечно, подобные лозунги могут указывать на компетентность и особый профессионализм пиарщиков, за что им следует поаплодировать. Но профессионализм зачастую неразрывен с аморализмом (по крайней мере в области пиара), что в данном случае вполне наглядно проявляется. И опять же – кто сказал, что противопоставление Путина и хаоса легитимно? Никто, но это и необязательно. Оно в сознании масс становится легитимным и истинным уже потому, что оно существует, написано в листовках, появляется перед глазами.
Итак, декларируя некие ценности в форме слоганов и лозунгов, политики (равно как и рекламщики) пытаются навязать нам эти ценностные ориентации в виде императивов, которым мы следует или должны следовать. В одном случае они насаждают нам сами ценности («надо делать и думать так-то…»), а в другом они подстраиваются к уже имеющимся у нас ценностным ориентациям, но тогда они уже методом искажения информации навязывают нам взаимосвязь между этими ориентациями. Они, политики, или создают ценности или их распределяют, а мы покорно их принимаем. Следовательно, если говорить словами Ф. Ницше, они есть сверхчеловеки, которые зависят не от ценностей, а наоборот, ценности зависят от них, и эти люди ради собственного роста и успешности играют ценностями, перетасовывают их, чтобы те работали на сохранение их роста и воли; а мы все – недочеловеки, безоговорочно склоняющие головы перед этими ценностями. Конечно, семейное благополучие и благосостояние всей страны хорошие вещи, которые стоят того, чтобы к ним стремиться. Но кто сказал, что «Единая Россия», умело подстраиваясь к ним, способна привести всех нас в общем и в отдельности к реализации этих благих намерений? «Мы живем в мире образов, в мире абсолютно видимом, ненастоящем, в мире симуляции любой ценности, любого действия»[250].
Истеблишмент, строя лживую гиперреальность магического языка и мифических языковых игр, конформизируя и подавляя, если выражаться языком Г. Маркузе, создает модель одномерного мышления и поведения с ее «нужными» идеями, целями и ценностями. Это – реальность симулякра, подчиняющая своему господству реальные и потенциальные силы протеста. В условиях, когда псевдореализм социально-политических симулякров выступает основным фактором [тотализующего] господства, формы протеста и отрицания с неизбежностью выталкиваются на периферию социального, в лоно маргинализма. Поэтому быть несогласным сейчас зазорно.
Репрессии, одномеризация, интеллектуальная редукция и прочие-прочие тенденции, исходящие от власти – все это символы умерщвления социума, изничтожения свободного духа, мнений и воль. Практика политического истеблишмента создает плотную, герметичную систему без трещин, щелей и зазоров источников критической рефлексии, покоящихся внутри самой системы. Кремль давно уже воплощает в себе надгробие российской свободы и гражданственности, и сейчас он не перестает функционировать в качестве надгробия, превращая обширный социальный ареал в экзистенциальный некрополь. Отклонение от нормального [хорошего] – это не сбои в работе системы, а сама ее работа. Сам порядок порочен…
4. Размышления о будущем, многообразие форм правления, опасность глобализации
Процесс абсолютизации и тотализации набирает ход. Что нас ждет дальше? Трудно подумать. Преследования? Допросы? Заключения?
Но почему же дальше? Ведь все это уже имеет место. Представителей оппозиции допрашивают, преследуют, им угрожают, некоторых сажают путем фабрикации уголовных дел. Так, М. Ходорковского посадили не потому, что он олигарх и злостный неплательщик налогов, а потому, что он решил заняться государственными вопросами, то есть принял решение стать конкурентом для власть держащих. Его посадили только за то, что он проявил нелояльность к власти. Политика Путина поддерживает олигархов при условии, что они не будут составлять конкуренцию Кремлю, и при условии, что они друзья Путина. При этом Ходорковский позиционировался как враг народа №1, который на самом деле был врагом не народа, а Путина, распорядившегося сфабриковать дело и раструбить об эффективности его войны с олигархами. Этим он распиарил себя перед народом как борца с нечестными бизнесменами и показал железный кулак другим бизнесменам, которые, подобно Ходорковскому, захотят сделать страну более прозрачной, – дабы неповадно было [плюс получил собственность поверженного врага]. «Если нефть, которую экспортировал Ходорковский, теперь экспортирует Gunvor, принадлежащий другу Владимира Путина, не имеет смысл обсуждать, правду ли говорит государство о том, что Ходорковский не платил налогов»[251].
Вообще, современное российское государство во многом зиждется на бизнесе, на слиянии бизнеса и бюрократии, власти и собственности. Если многие думают, что в стране существует крупная частная собственность, это совсем не означает, что она действительно является частной. По-хорошему, чиновник не имеет права заниматься бизнесом, поскольку он его будет развивать за счет интересов других бизнесменов, честных и не связанных с властью. У нас же все наоборот – именно крупным чиновникам принадлежит крупный бизнес, именно государство монополизирует сферу крупного предпринимательства. А одна из основных причин коррупции – усиление государства в области экономики.
Бизнес и политика сегодня образуют неразрывное единство. Если в девяностые фактически власть мог получить почти любой крупный бизнесмен, у которого хватало денег на то, чтобы «купить» чиновничье кресло, то сейчас деньги решают далеко не все. Сейчас решают все финансы и лизоблюдство. Покорный и бедный вряд ли сможет вырасти настолько, чтобы стать чиновником хотя бы среднего звена. А непокорный и богатый не только не дорвется до политических верхов, но и рискнет потерять свое богатство – вспомним Ходорковского, Гусинского и Березовского; все-таки, руководствуясь моральными различиями в их деятельности, первого с двумя последующими не стоит ставить рядом, но в данном контексте такое перечисление уместно, поскольку каждый из них оказался по-своему непокорным.
А.И. Фурсов [говоря как раз о нынешнем правительстве, называя его корпорацией-государством] отмечает, что корпорация-государство устраняет границу между властью и собственностью, также как оно стремится стереть или максимально истончить грань между монополией и рынком, государством и гражданским обществом, политикой и экономикой[252]. Но что ему менее всего нужно, так это гражданское общество. Верхушка много говорит о модернизации, о своем стремлении вывести Россию «вперед», но на самом деле никакой модернизации нет. Конечно, есть нефтепроводы, проходящие через многие страны мира, но это скорее не проявление модернизации, а просто еще один бизнес-проект. Модернизация – очередной миф, созданный для успокоения народа, создания идеи, согласно которой страна в скором времени продвинется «вперед» и все мы заживем счастливо (а при социализме все уже были счастливыми, счастье было всеобщей обязанностью, и быть несчастливым человек не мог, ибо права такого не предоставлялось). Наш народ изучение подобных мифологем давно прошел, но, видимо, плохо сдал экзамен, поскольку продолжает верить обещаниям. Власть, плохо исполняющая свои обязанности перед народом, держится благодаря функционированию в массовом сознании надежд и чаяний на светлое будущее. Пока [терпеливый] народ верит и ждет, он послушен. Класс собственников, контролирующих власть, не особо-то заинтересован в модернизации страны, да и никакая модернизация невозможна в условиях тотальной коррупции. Но они заинтересованы в модернизации своей системы, в ее укреплении, ради чего готовы идти на любые преступления. «…олигархи, владеющие почти всеми природными ресурсами страны, не заинтересованы в ее модернизации, – пишет А.А. Дробышев. Их сверхдоходы обеспечиваются выкачиванием и распродажей природных богатств, а рисковать своими капиталами во имя модернизации они не хотят»[253]. Под олигархами здесь следует понимать не только тех магнатов, деятельность которых локализована прежде всего в сфере экономики, а не политики, но в первую очередь тех, кто сидит на высоких единоросских постах и диктует правила игры не только в дискурсе чистой экономики, но и в дискурсе политики.
Да и вообще, вызывает иронию сам концепт «консервативная модернизация», сформулированный партией власти. Модернизация не может быть консервативной, так как она на то и модернизация, что ведет вперед, а не к консервации. Концепт «консервативная модернизация» скорее относится к той категории бессмысленных понятий, к какой принадлежит, например, понятие «круглый квадрат» или тоже выдуманный единороссами перл «суверенная демократия». И хотя единороссы связывают консерватизм с достигнутой ими политической стабильностью, на самом деле этот аргумент является тем же мифом, что и демократия, о которой вещают с высоких трибун. Стабильность есть, но она выгодна лишь тем, кто ее устанавливал. Модернизация (или то, что так называется) скорее всего тоже выгодно только ее инициаторам и никому более. «…нам предлагается проект имитационной модернизации, при сохранении той модели властно-административных отношений, которая характеризуется ригидностью, высокой коррупционностью, сужением демократических практик»[254].
Народ, доверяющий власти, прислушивающийся к ее обещаниям светлого будущего, работающий на нее – это, выражаясь словами Ж. Бодрийяра, народ, который обрекает себя на медленную смерть. Те же, кто становится на баррикады, рискуют обречь себя на быструю, насильственную смерть; политические практики (митинги, беспорядки и т.д.) самоубийственны, так как обнажают репрессивную природу власти. Перед лицом этого символического шантажа, опирающегося на насильственную смерть, власти трудно удержаться. Она живет нашей медленной смертью[255]. Она хочет, чтобы народ – ее жертва – стал бессмертной жертвой, постоянно страдающей [и не осознающей свои страдания], но не умирающей окончательно, чтобы процесс его умирания уходил в вечность, тем самым сохраняя вечность власти. Поэтому власть это не только воля предавать подвластного смерти, но и, напротив, воля оставлять жизнь рабу – жизнь в труде. Это напоминает марксистский тезис о том, что эксплуататор-тунеядец перестает существовать в случае его полной [физической] победы над эксплуатируемым, что говорит о зависимости буржуазии от пролетариата, об интересе эксплуататора продлевать борьбу с эксплуатируемым, но не выигрывать ее до конца. Однако обратной зависимости не прослеживается, существование рабочих не определяется существованием буржуазии. Следовательно, народ не зависит от власти, она не питает его жизненной энергией, а все происходит наоборот: именно народ наделяет власть живительной силой, именно он не мертвый, но постоянно умирающий – плодит в лоне власти множество угнетателей и тунеядцев. Гиперболизированная антиутопическая картина из фильма «Матрица» – люди питают систему, находясь в полумертвом состоянии, обманутые и довольные своей несвободой… И даже когда восставший народ подчистую свергает эксплуататоров, это не приводит к бесклассовому обществу, так как внутри восставших происходит дифференциация, в соответствии с которой из обычного люда появляются новые правители – эксплуататоры, образующие более привилегированный, класс. Соответственно, классовое сознание дробится и теряет свое единство. Начинается новая классовая война (более или менее ожесточенная, характеризуемая большей или меньшей эксплуатацией), и так происходит по кругу.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37
