Дипломная работа: Корпорация власти
Стоит обратить внимание на то, что практически нигде в официальных источниках не найти критических упоминаний в адрес единороссов. Во многих городах проходят пикеты под лозунгом «против», но ни по телевидению, ни по радио, ни в газетах их не освещают. Мало того, на эти пикеты не просто не обращают внимания, а их разгоняют, аки дворовых собак, несмотря на пункт Конституции, гласящий: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование» (ст. 31)[219]. В Интернете мы находим много страниц, посвященных разгону митингов и пикетов, проводимых как ответ на повышение таможенных пошлин на иномарки, коррупцию во властных эшелонах, ограничение свободы выражения мнения, реформу ЖКХ и другие преступления политической элиты[220]. Вот только в официальных СМИ о таких прецедентах не говорят. Зато пространство масс-медиа наполнено сообщениями о том, что партия власти повысила пенсии на целых 600 рублей; про пенсии говорят везде и повсюду, но нигде не скажут про коррупцию и развал страны, про нецелевое расходование огромных средств (выделены деньги Внешэкономбанку, в котором сам Путин является председателем попечительского совета и многие другие случаи финансирования корпорации ради благосостоянии самой корпорации). Путин расхваливал себя в прессе в 2008 г. за приток капитала в Россию, но не сказал о том, что отток капитала, в котором он же виноват, еще более огромен. Событие, которое не было освещено в прессе, событием не является. О нем почти никто не знает, ему не дали огласку, его нет. Есть только те события, которые выгодны властям. Так что четвертая власть под названием «пресса» работает на единство первых трех властей, которые сливаются в один флакон этатизма. Тем самым пресса превращается в проводника государственно-санкционированного идеологического монизма. Она – внегласный институт осуществления политико-идеологического насилия, которое благодаря широкому распространению и мимикрии под новостные или какие-нибудь развлекательные передачи проникает наиболее глубоко в массовое сознание. Ее закрытый характер и почти полная подвластность знаменуют конец журналистики, ее неизбежную смерть. Интересно не то, что говорит пресса, а то, о чем она многозначительно молчит.
Правовое общество со свободной независимой прессой! Журналисты говорят только об акциях, проводимых самой «Единой Россией», но не об акциях, проводимых против нее. Они просто боятся: освещение этих мероприятий может действительно погубить их карьеру и послужить поводом для увольнения с работы. Об оппозиционных акциях можно найти информацию только на некоторых интернетовских сайтах. Конечно, еще остались непродажные СМИ, но их настолько мало, что на общем фоне их мизерное количество можно вообще не брать во внимание. Я, например, вообще перестал смотреть телевизор; какой смысл его смотреть, если там не освещают новости, а их делают, создают! Создают псевдособытия. Телевизионное (и не только!) информационное поле – это пространство псевдоинформации; оно не дает реципиенту информацию; это поле превращается в источник зомбирования. Единственное средство ознакомления с действительными новостями и их аналитическим рассмотрением – это Интернет, который полностью закрыть нельзя. Конечно, многие «неугодные» сайты закрываются, но в целом Интернет действует как огромная разрастающаяся в бесконечность ризома, самоорганизующаяся и неподвластная никакому контролю. И на некоторых сайтах печатаются очень хорошие новостные или аналитические статьи Виктора Шендеровича, Юлии Латыниной и т.д. Но, к сожалению, эти сайты имеют очень маленькое число читателей, всего пара процентов населения, – реклама оппозиции в наше время невозможна. Люди в своем большинстве предпочитают черпать информацию из более официальных и привычных источников – телевидение, радио, газеты – и не задумываются об однобокости этой информации. Несмотря на то, что Интернет за несколько последних лет прочно вошел в общественную жизнь, тем не менее, по замечанию Т.Н. Ключниковой, 52% россиян не пользуются компьютером, а 70% не имеют доступа к сети[221].
Нельзя сказать, что я вижу в Интернете возможность полного ренессанса демократических ценностей, хотя есть надежда на хотя бы частичную информатизацию общества и, соответственно, борьбу с информационным неравенством. Интернет грязен, в нем, также как и во всех официальных СМИ, полно псевдоновостей, мифологизмов, информационного мусора, обильно смоченного порнографией. Но тенденция загрязнения охватывает любые просветительские каналы, так как заинтересованные в промывании мозгов всегда находят эти каналы для службы своим целям. И таким образом просветительские функции сменяются своими дисфункциональными особенностями. Однако дух просвещения так или иначе не вымещается полностью, а остается соседствовать со своими врагами внутри глобальной сети. И надежда зиждется именно на той части сетевого пространства, где этот дух локализован. Поэтому, несмотря на уверения Барда и Зондерквиста в ошибочности идеи демократической спасительности Интернета, я склонен рассматривать сеть пусть не как панацею и спасителя информации и знания, но как возможное средоточие их содержания, обеспеченное доступностью их постижения для каждого. Будет очень печально, если Интернет постигнет участь цензурирования, если его – как пессимистично возвещают Бард и Зондерквист – разделят на два уровня, нижний из которых будет специально создан для потребителей, а высший отличится своей недоступностью обычным смертным. Сейчас даже на законодательном уровне пытаются «очистить» сеть от комментариев, указывающих на «злоупотребление свободой слова». Мало того, что обесценили официальные СМИ, так и до Интернета добрались. Но я не думаю, что – учитывая саму природу сети – представляется возможным подвергнуть ее идеологической кастрации, в отличие от более легко контролируемых продуктов «галактики Гуттенберга» (так М. Маклюэн называет эпоху книгопечатания).
У Интернета есть еще одно преимущество по сравнению с другими СМИ – это наличие обратной связи. Если газеты, радио и телевидение – примеры односторонней коммуникации, то сеть (не вся, конечно, а некоторые сайты) предполагает диалог, возможность читателю выразить свое мнение о каком-либо вопросе, подискутировать с автором. То есть, в сети читатель сам может стать автором, оставляя свой комментарий или публикуя ответную статью на уже опубликованный текст. Такой свободный доступ можно конституировать как одно из средств борьбы против информационной тирании.
Согласно принятой в 2000 году Доктрине информационной безопасности, на первое место среди национальных интересов России в информационной сфере ставится соблюдение конституционных прав человека и гражданина на получение информации и использование ее в своих интересах. Е.Н. Касторнова в своей статье оптимистично замечает, что осознанная на уровне государства необходимость такого совершенствования информационной сферы приведет к прозрачности политики в целом и создаст предпосылки для формирования диалоговой культуры во взаимоотношениях власти и общества. И сейчас правительством принимаются законы, направленность которых достижение информационной открытости[222]. Кроме как наивностью, по-другому такой взгляд на вещи назвать нельзя. Принятый закон еще не выполненный закон. Неважно, какие законы принимают, а важно, какие выполняют. Власти не хотят прозрачности, для них эти новые информационные технологии скорее как ком в горле, чем нечто позитивное и требующее усовершенствования и продвижения. Говорится одно, а делается совершенно другое, чего, к сожалению, не замечают некоторые авторы. Например, Е.С. Михайлова, апеллируя к новостным лентам и единоросскому Уставу, убеждает нас в том, что между партиями, а также между партиями и группами интересов существуют демократические связи, что на государственном уровне стимулируется выражение гражданами их политической воли, что группы интересов имеют шанс быть услышанными органами власти, что гражданские настроения и требования учитываются последними[223]. Ссылаться на новостные ленты и уж тем более на Устав верхушки – не самый лучший и убедительный способ доказывать истину. Нет партий с плохими уставами и программами, но существует много партий, которые просто их не выполняют. Ссылаться поэтому необходимо в первую очередь на личный и общественный опыт, не на то, что пишут в продажных СМИ, а на то, что происходит в реальности, которая уж совсем не демонстрирует нам положения, прописанные в сомнительной прессе. Нынешние новости в своем преимуществе – не только не авторитетный, а вообще последний источник из тех, каким можно верить. Поэтому значительная часть текстов (типа статей Касторновой или Михайловой) представляют из себя малозначительную ценность, так как содержат в себе вымысел, на которой зиждется практически вся политика «Единой России». Некоторые из них даже пытаются претендовать на научный статус, так как изложены соответствующим языком и опубликованы в научных журналах. Так, еще в одном научном журнале мы находим статью с кричащим названием «Социализация молодого поколения в условиях развития демократии и гражданского общества в современной России: политологический аспект», автор которой, сравнивая возможности социализации советского периода с ее возможностями сейчас, убеждает нас в том, что цензура и партийное промывание мозгов давно ушли в историю и им на смену пришли политический плюрализм и многопартийность[224]. Откуда, спрашивается, он это взял? Из путиновизора? Да в телевизионной реальности каких только благ нет – там и хорошая экономика страны, там и лучезарная улыбка от Орбита без сахара, там и господство Конституции, там и красота тела после его омовений мылом «Duru», там и свобода слова, там и ослепительный блеск волос после использования шампуня «Head & Shoulders», там и чаяния правительства об улучшении общего уровня жизни народа. Нет только этого в настоящей реальности. Мир массмедиа во многом отличен от настоящего мира – это две разнящиеся реальности. Добро пожаловать в утопию масс-медиа и в пустыню реальности!
Целью науки является истина, а целью навязываемых идеологий – эффективность. Поэтому подобные «исследования» целесообразно отнести ко второму. Возникает предположение – или статьи написаны людьми, кто до конца не разобрался в ситуации и верит любому печатному слову, или же просто эти статьи заказные. Это не научные статьи, в которых используется анализ новостей, а это сами «новости», которые принимают облик научного материала. Такие тексты, напечатанные в уважающих себя научных журналах, погружаясь в нелегитимные языковые игры, дискредитируют саму науку как таковую, выводя научный дискурс в рекламный, выхолащивая из него всякую объективность и стирая демаркационную линию между наукой и желтой прессой. Если наука ангажирована чем-то (религией, государственной идеологией и т.д.), грош цена такой «науке». Если образование ангажировано чем-то (религией, государственной идеологией и т.д.), грош цена такому «образованию». То же самое и с журналистикой… Как отмечает И.М. Ильинский, образование государственный инструмент, с помощью которого в головы учащихся закладываются не только профессиональные знания, но и идеология, – до того, как государство его присвоило, было вне-государственным, а задача государства – стимуляция развития гражданского общества и, соответственно, негосударственного образования, которое по своей природе формирует свободомыслящих личностей, не находящихся рабском услужении у власти[225]. Да-да, остается только надеяться… Для нынешней власти укреплять сферу негосударственного образования – все равно что медленно но верно совершать самоубийство. Ему не нужны свободомыслящие люди, а нужна масса, поэтому нет резона создавать независимые вузы. Я не хочу проявить оценочный категоризм в этом вопросе, в соответствии с которым читатель подумает, будто я вообще не приемлю современное образование. Ничего подобного, я просто хочу сказать, что оно, растрачивая свой действительный потенциал, но продолжая сохранять его часть, подпало под правительственный контроль. Если когда-нибудь государство и станет способствовать развитию негосударственного образования, то это образование лишь формально будет называться негосударственным, а по сути останется тем же самым. Я уже указывал на подмены тезисов, которые использует власть ради доказательств своей легитимности, и здесь эта подмена может еще как проявляться. С таким же успехом власти ничего не мешает увещевать о том, что наука, образование и журналистика развиваются свободно. Хотя сколько бы оно ни увещевало, ничего от этого не меняется. Подумать только – жестко эксплуатируя в своих целях СМИ, Кремль передает по ним сообщения о государственной независимости масс-медиа!
Если информация мешает стабильности власти и не соответствует политической линии, она не допускается к обнародованию. Вместо объективной и свободной прессы существует нечто, что прессой назвать никак нельзя: это самое нечто, данный институт, занимается не освещением действительности, а созданием внутриличностных псевдоинформационных инъекций. В системе, где средства массовой информации выполняют скорее не информационные, а пропагандистские функции, ни о какой демократии не может быть и речи. Следует говорить только об авторитаризме, который боится правды, который с помощью узурпации масс-медиа, с помощью попыток легитимации своих лживых метарассказов посредством делегитимированных языковых игр пытается скрыть свое истинное лицо, свои настоящие цели и ценности.
В общем, оппозицию давят, давят со страшной силой, и для этого «святого» дела все средства хороши. Мне кажется, сейчас «Единая Россия» за счет серости масс стала настолько сильной корпорацией, что может запросто искоренить всю оппозицию и достичь полной однопартийности. Но единороссы этого не делают. Они все-таки заинтересованы в том, чтобы оппозиционные партии существовали, но существовали на слишком низком уровне своего развития, на уровне тараканов. И как только численность этих партий начинает расти, как только их рейтинг становится выше, действительная номенклатура тут как тут. Она сразу понижает рейтинг оппозиции, унасекомывает ее, но, надо заметить, не уничтожает ее полностью. Почему? Да потому что если властители душ искоренят всю оппозицию и тем самым добьются монопартийной политической системы, то реакция народа может стать гибельной для самой «Единой России». Конечно, русский народ терпелив, но вряд ли он снова смирится с однопартийностью – ведь это прямой и ничем не завуалированный путь к новому тоталитаризму. Поэтому нынешние тоталитаристы создают видимость оппозиции как некой альтернативы: «вы существуйте, – говорят они, – но ровно настолько, чтобы люди вас видели, но не настолько, чтобы представлять для нас угрозу». Вот и вся хитрость. «Если количество субъектов на политическом поле минимально, то власть способна контролировать их взаимодействие, инициируя кратко- или долговременное устранение одних игроков и появление других, чьи действия понятны и предсказуемы»[226], пишет В.А. Евдокимов. И хотя автор ставит акцент на количественный аспект в виде минимума политических субъектов, следует учитывать также качественный аспект, заключающийся в степени подконтрольности этих субъектов Кремлю; их может быть и много, но если они только создают видимость влиятельности и независимости, их множественность не является показательной. А когда влиятельный субъект ощущает незыблемость своей позиции, когда он знает, что трон под ним не шатается, он пренебрегает давлением, оказываемым снизу, со стороны отдельных граждан, групп или партий, что сегодня и происходит.
Оппозиция оказывается не нечленораздельным криком, раздающимся с задворок бытия, а явлением, вложенным в систему, интегрированным во власть, поглощенным властью. Власть подчиняет себе собственное отрицание, которое после такого подчинения перестает быть отрицанием. Оппозиция, быть может, не просто сохраняется, а специально создается одними и теми же людьми в одном и том же кабинете для отвода глаз, но на деле она не представляет из себя ничего серьезного. Партии и профсоюзы существуют в большинстве своем не для того, чтобы выражать интересы тех или иных категорий гражданского населения, не для того, чтобы оппонировать власти, не для того, чтобы указывать ей на ее ошибки [которые она должна исправить]; скорее, смысл их существования заключен в том, чтобы скрыть смерть партий и профсоюзов. Собственно, слово «оппозиция» здесь уместно лишь как слово, взятое в кавычки. Она мало что детерминирует, ее влияние мало что из себя представляет, оппозиция сохраняет свою действенность прежде всего в качестве симулятивной референции. Она искусно встроена в систему, поглощена системой, ее оппозиционность сохраняется системой как фантазм, который отводит взгляд в сторону от очевидности состояния всеобщей манипулируемости. В случае, если какой-то элемент начинает разрушать систему, он или должен быть уничтожен или должен быть трансформирован так, чтобы стать интегрированным в систему. Лучшая монополия – создание видимости множеств. Власть, сохраняя себя и обеспечивая контроль, множится, перетекает в оппозицию, не централизуясь в одном месте. Так, оппозиция включается в создаваемый властью символический обмен.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37
