Дипломная работа: Греческая традиция в погребальном культе Боспора

Для совершения тризны над жертвенником закалывали животное, кости сжигали, а мясо съедали участники поминальной трапезы. Таким образом, мы здесь сталкиваемся не с самой древней формой жертвоприношения, когда животные сжигались на костре целиком, как описано в «Илиаде» [31;128-129]. Позднейшей формой жертвоприношения являются бескровные жертвы.

Обряд тризны засвидетельствован не только большими боспорскими курганами. В скромных рядовых курганах также находят ее следы. Остатки тризн встречаются и в грунтовых некрополях [5;223].

Обряды тризны на Боспоре и в Греции очень схожи. Отправление обряда на самой могиле или на полунасыпанном курганном холме; сопровождение его кровавыми жертвоприношениями над эсхарой и ботросом характерно для древнегреческих погребений типа героона [76;59]. О связи обряда тризны с героическим культом свидетельствуют следы этого обряда в погребениях эгейской эпохи, в нетрадиционных для классической Греции курганах - Марафонского в Аттике и «Пилаф-тепе» в Фессалии, которые представляли собой монумент в честь павших героев [31;134].

Погребальный обряд на Боспоре мы не можем рассматривать в отрыве от похоронных традиций местного населения Северного Причерноморья. В скифских курганах южного Приднепровья, Киевщины и Полтавщины мы встречаем следы аналогичного тризне обряда. Сам обычай сооружения могильных курганов был известен местным племенам еще в догреческий период, т.е. в IX-VIII вв. до н.э. [68;174-176].

Скифский погребальный обряд, судя по описанию похорон скифского царя Геродотом [IV,71,72] отличался огромной пышностью и поистине варварской жестокостью. Когда умирал царь, скифы с почестями возили его тело на повозке в течение сорока дней, объезжая все окрестные владения и собирая дань. В это время огромное количество подневольного народа под руководством греческих мастеров строило царскую усыпальницу. По окончании строительства в гробницу складывали богатые приношения, закалывали лошадей из принадлежавшего покойнику табуна, убивали наложниц, слуг-конюхов. Трупы убитых людей погребали вместе с царем в могиле. Захоронения лошадей совершались в насыпи кургана. На могиле совершалась поминальная тризна, следы ее засыпались землей. Тризна могла совершаться таким образом до трех раз.

Скифским погребальным памятникам присуще: курган как надмогильное сооружение, ингумация и преимущественно западная ориентировка погребенного, погребальные сооружения в виде ям, деревянных гробниц, катакомб. Скифские курганы отличаются от греческих отсутствием каменных крепид, окружающих по периметру насыпь [68;63-64].

Местной особенностью, отличающей скифские погребения Керченского полуострова от аналогичных комплексов степного Крыма, следует считать наличие значительного количества предметов античного производства, прежде всего керамики, в составе инвентаря могил. Наличие напутственной мясной пищи и лепной керамики является показателем скифской принадлежности погребений [I.1;362,363-364].

Обычай сооружения курганов и совершения тризны в полунасыпанной курганной насыпи характерен для погребального обряда синдов и меотов, населявших Таманский полуостров. Их захоронения отличаются особенной варварской пышностью и в то же время включают в себя черты эллинского обряда [113;65-101]. Из варварских погребений, скифских и меотских, происходят лучшие произведения греческой торевтики, которая обязана своим расцветом на Боспоре именно погребальному обряду местной племенной аристократии, в значительной степени подвергавшейся эллинизации.

Итак, для погребального ритуала населения Боспора характерны обряд кремации и ингумации, совершение тризны во время и после похорон, принесение в жертву хтоническим богам домашних животных, птиц и рыб, возведение курганных насыпей, которые были свойственны и грекам в древнейшие периоды их истории, и местным племенам Северного Причерноморья. Попав на благодатную почву, эти черты просуществовали на Боспоре до конца античной эпохи. Некоторые обычаи получили продолжение и просуществовали до новейшей эпохи. Так, «обол Харона» встречается в погребениях на Керченском полуострове вплоть до XIX века. В наши дни принято хоронить незамужнюю девушку в свадебном платье, как бы уготовляя ее брак с божеством. Так же справляются поминки по усопшему в день похорон, на девятый день, отмечаются годовщины смерти.

Похороны – это, прежде всего, общественный акт, в котором важную роль играл социальный статус умершего и членов его семьи. Ритуальные действия, такие как оплакивание, самобичевание, вывешивание срезанных волос на двери в знак того, что в доме находится покойник, – носили публичный характер и имели целью демонстрацию почитания умершего члена гражданской общины. Соответственно ритуал похорон должен был отвечать положению умершего в обществе, этим можно объяснить сооружение грандиозных погребальных сооружений и приношение богатых даров.

Как мы могли убедиться, данные археологических исследований подтверждают сходство погребального обряда на Боспоре с эллинской погребальной традицией. Остатки захоронений подтверждают сведения о погребальном обряде древних греков, содержащиеся в письменных источниках греческих авторов. Последние, в свою очередь, иллюстрируют ритуал похорон и дают ценные подробности, дополняя данные археологии.

4. Семантика художественных образов в памятниках погребальной культуры Боспора

4.1 Курган как модель мира

Курган как намогильное сооружение обозначает место захоронения и выполняет религиозно-идеологическую функцию погребального памятника. Курган – частый, но не обязательный элемент погребального памятника на Боспоре. Погребения, не имеющие выраженного намогильного сооружения, обычно называют грунтовыми или бескурганными. Необходимо отметить, что грунтовые погребальные комплексы все же отмечались небольшими насыпями, выкладками из разбитых амфор, или каменными кольцами, или надгробиями, но они, как правило, не сохраняются к моменту раскопок.

Курганная насыпь – достаточно устойчивая к воздействию времени и стихии преимущественно грунтовая конструкция, наиболее целесообразная в условиях степи. На ровной безлесной местности курган прекрасно виден издалека, служа не только надгробным памятником, но и своеобразным ориентиром. Не случайно курганные насыпи сооружались вдоль древних дорог, образуя длинные цепочки могильных холмов [68;61-62].

Создание кургана связано с идеей героизации умершего. В обрядовых традициях похорон, в надгробном кургане видели древние средство закрепить славу героя в веках, утвердиться в памяти потомков. Могильный курган, увековечивая славу героя, служит вещественным символом должного воздаяния за великие подвиги в земном мире и загробном. Таким образом, курган становится символом жизни, прожитой надлежащим образом, в полном соответствии с эпическим идеалом, и завершившейся достойно [118;142-143].

Почитание могилы героя – основное проявление героизации умершего. Культ героя имеет прочную связь с могилой героя, с VIII в. до н.э. он стал отправляться после погребения. Происхождение культа героя – умершего следует искать в древнейшем культе предков, несущем охранительную функцию защитника рода и полиса, на почву которого переносятся черты культа эпических и мифологических героев. В результате умерший уподобляется герою эпоса [81;99].

Гомеровский эпос придает очень большое значение посмертной славе героя:

Некогда видя его [могильный курган], кто-нибудь и от поздних потомков

Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:

- Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:

В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! –

Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.

[18;VII.87-91]

Этико-эстетический аспект посмертной славы, характерный для курганного погребения, усиливается и подкрепляется аспектом религиозным: душа непогребенного навечно лишена покоя, обречена на скитания [118;142]. Тень Патрокла, явившись Ахиллесу, медлящему с его погребением, молит и жалуется:

Спишь, Ахиллес! Неужели меня ты забвению предал?

Не был ко мне равнодушен к живому ты, к мертвому ль будешь?

О! Погреби ты меня, да войду я в обитель Аида!

Души, тени умерших, меня от ворот его гонят

И к теням приобщиться к себе за реку не пускают;

Тщетно скитаюся я пред широковоротным Аидом.

Я не приду из Аида, тобою огню приобщенный

Дай мне, печальному, руку: вовеки уже пред живущих!

[18; ХХIII.69-76]

Успокоение души за вратами Аида и приобщение ее к душам других умерших оказывается загробным вариантом земной славы героя, естественно и обязательно снисходящей на него за его великие труды на земле.

Доблесть арете – вот главная черта героя. Однако эпос на первое место все же ставит не столько военные подвиги, моральные качества, физическую силу, сколько божественность. Благородство происхождения делает человека героем от рождения. Смерть как метафора рождения уравнивает всех: умерший получает божественные почести после смерти. Таким образом, не совершение поступков делает человека героем, но благородство рождения или смерть [82;101-102].

Смерть, мыслившаяся как некое переходное состояние, означала начало новой жизни. Воплощением этой идеи стал могильный курган, сама его форма. Курган, представлявший собой конус, или усеченный конус, если на верхней срезанной площадке устанавливалось надгробие, в вертикальном сечении олицетворял образ Мировой горы, аналога Мирового древа. Трехчленная, вертикально проецируемая система представляет собой «образ, воплощающий универсальную концепцию мира» [102;398]. Курган как воплощение Мировой горы олицетворяет единство общих бинарных смысловых противопоставлений: основные зоны вселенной – верх (небесное царство), середина (земля), низ (подземное царство); прошлое – настоящее будущее; предки – нынешнее поколение – потомки и т. д. [102;398-406].

Три уровня космической модели маркирует так называемый «зоологический код» в искусстве древнего мира: птицы – копытные – змеи, рыбы [75;111]. К срединной же зоне относится и человек. В связи с этим представляет интерес наблюдение, что сама погребальная камера, т. е. непосредственное вместилище умершего, устраивалась, как правило, на уровне дневной поверхности, и лишь иногда была впущена в материк на небольшую глубину. Таким образом, погребенный занимал срединное, промежуточное положение между миром живых и миром мертвых*, что вполне соответствует восприятию смерти не как небытия, а как инициации, перехода в качественно новое состояние.

В горизонтальной проекции курганная насыпь образует круг. Окружавшая могильный холм крепида не только защищала курган от осыпания, но также имела религиозно-магический смысл, соотносимый с солярным культом, и сакрализовала площадку погребального сооружения [68;121,124]. Круг – идеальная фигура, «образуемая правильной кривой линией без начала и конца,…ориентирована в любой своей точке на некий невидимый центр» [101;18]. Круг как проекцию шара Пифагор считал наиболее совершенной геометрической формой и на этом основании наиболее подходящей формой для Вселенной, Земли и других планет [45;77]. В орфических гимнах символом космоса, мирового порядка выступает Мировое яйцо, имеющее так же форму шара. Из Мирового яйца появилось все сущее: Солнце, Луна, блуждающие светила и звезды, Земля и горы, дождевые потоки и живые существа [69; 48,50].

Во временном плане в идее круга заключена циклическая концепция времени: суточное и годовое круговое движение солнца, смена времен года, состояний природы. Кроме того, круг связывают с женским началом [101;18-19] и, возможно, с производительными силами Матери-земли. Тогда становится понятной универсальная форма кургана, связанная с идеей возрождения в загробной жизни по аналогии с возрождением растительного мира, в частности зерновых, винограда, весной после осеннего ритуального умирания во время сбора урожая.

Итак, могильный курган является погребальным памятником, служащим своеобразным ориентиром и символом славы и доблести. Достойно прожитая жизнь, славная смерть, погребение с соблюдением обязательных ритуалов и, наконец, могильный холм возводят умершего в ранг героя, приобщают души умерших к хтоническим божествам.

Форма кургана, соотносимая с концепцией Мировой горы, являет собой трехчленную модель мироздания. Курган как космологическая схема, основанная на противопоставлении «этого» и «иного» миров, служит организующим элементом, связующим верхний и нижний миры, в центре которого оказывается погребенный. Его срединное положение должно гарантировать новое рождение в момент смерти. В горизонтальной проекции круг, образуемый курганной насыпью, символизирует цикличность природных явлений и главную идею погребального культа – цикличность жизни и смерти, вечный переход бессмертной души из одного состояния в другое.

4.2 Надгробные памятники смысл и назначение

В соответствии с греческими обычаями на могилах ставились каменные надгробия. Самые ранние надгробные памятники в некрополях боспорских городов представлены каменными стелами. В V–IV вв. до н.э. надгробия еще довольно редки. Они имеют вид простой прямоугольной известняковой плиты с врезанным на ней именем покойника. Такой тип стелы господствует на Боспоре в это время. Стелы без всякого рельефного изображения увенчивались профилированным карнизом, треугольным фронтоном или анфемием – скульптурным навершием в виде пышной ажурной пальметты и волют (рис.14) [121; № 1-13, 19-50, табл.I,II, № 54-72, табл.III-IV, № 91-154, табл.V-IХ]. Врезанные буквы надписи окрашивались в красный цвет. Эти стелы изготовлены из местного известняка боспорскими мастерами. Привозные надгробия из мрамора аттической работы достаточно редки, их могли позволить себе только очень состоятельные люди, а в ранний период существования греческих полисов на Боспоре их было немного. Лишь с конца V в. до н. э. в связи с ростом благосостояния вошло в обычай устанавливать дорогие мраморные надгробия, доставлявшиеся из Афин. Местные мастера следовали привозным образцам [16;234-235].

В IV-III вв. до н.э. на Боспоре распространяются стелы с росписью. Если на стелах V-IV вв. до н.э. раскрашивались только буквы надписи и лишь иногда встречаются элементы декоративной росписи, нанесенные красной краской по поверхности плиты, – гирлянды, овы, ленты, оливковая ветвь как знаки увенчания, а значит обожествления, умершего, то с IV в. роспись может представлять сюжетную сцену. Примером служит расписная стела, найденная на горе Митридат, с изображением Гермеса Психопомпа, а также стела Апфы, жены Афинея (рис.15) из Керчи с росписью, изображающей молодую женщину с ребенком на руках, стоящую перед надгробной плитой, увенчанной бюстом. Роспись в настоящее время утрачена, она была скопирована в XIX в. Ф. Гроссом. Стела Апфы являлась хорошим образцом греческой живописи, отличающей аттический надгробный рельеф IV в. до н.э. [28;103,105-106]. Однако нет никаких оснований считать стелу Апфы, выполненную из местного известняка, с росписью, нанесенной прямо по камню без предварительной грунтовки, привозной и сомневаться в том, что роспись выполнена на месте в характерной для боспорской школы технике

В V–III вв. до н. э. на Боспоре бытуют и антропоморфные надгробия. Антропоморфы встречаются двух типов: в виде схематизированной человеческой фигуры с выступающей в верхней части округлой или треугольной формы головой (рис.16) и в виде каменной плиты с грубым врезанным контуром женской или мужской фигуры [64;55-58]. Судя по следам краски, «лица» их рисовались. Высказывалось мнение как о негреческом происхождении антропоморфных изваяний [28;166; 35;186], так и об их эллинском происхождении [10;83-84]. Мы считаем, что антропоморфы следует рассматривать как упрощенный, рассчитанный на небогатого заказчика ремесленный вариант обычных греческих надгробий, так как они встречаются исключительно в греческих некрополях [56;83-84] и связаны с нормами эллинистического погребального обряда.

Богатые граждане могли позволить себе привозные надгробные статуи из мрамора прекрасной аттической работы, передающие идеализированный облик и характерные черты погребенных. Шедевром эллинского искусства являются парные статуи «боспорянина» и «боспорянки» (рис.17.1,2), хранящиеся в Эрмитаже. Пантикапейским мастером была выполнена статуя воина из известняка, от которой сохранилась голова в коринфском шлеме (рис.18).

В IV-III вв. до н.э. на Боспоре получил широкое распространение тип надгробной статуи-полуфигуры, передающей полуфигуру или поколенное изображение умершего. Этот тип надгробного памятника можно поставить в связь с традицией античного искусства изображать богов, связанных с землей и загробным миром, в виде полуфигур или бюстов, как бы выходящих из земли. Так, например, изображена на большом фризе Пергамского алтаря богиня земли – Гея, мать гигантов. Подобный тип надгробий наглядно выражает идею героизации умершего, в данном случае его отождествления с божествами подземного, загробного мира [27;88].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8