Доклад: Иван Сергеевич Тургенев
Павла Петровича привлекает в Фенечке демократическая непосредственность: он задыхается в разреженном, высокогорном воздухе своего аристократического интеллекта. Но любовь его к Фенечке слишком заоблачна и бесплотна. "Так тебя холодом и обдаст!" - жалуется героиня Дуняше на его "страстные" взгляды.
Базаров интуитивно ищет в Фенечке жизненное подтверждение своему взгляду на любовь как на простое и ясное как дважды два чувственное влечение: "Эх, Федосья Николаевна! поверьте мне: все умные дамы на свете не стоят вашего локотка". Но такая "простота" оказывается хуже воровства: она глубоко оскорбляет Фенечку, и нравственный укор, искренний, неподдельный, слышится из ее уст.
Неудачу с Одинцовой Базаров объяснял для себя барской изнеженностью героини, но применительно к Фенечке о каком "барстве" может идти речь? Очевидно, в самой женской природе (крестьянской или дворянской - какая разница!) заложены отвергаемые героем одухотворенность и нравственная красота.
Мировоззренческий кризис Базарова.
Уроки любви повели за собою тяжелые последствия в душе Базарова. Они привели к кризису его односторонние, вульгарно-материалистические взгляды на жизнь. Перед героем открылись две бездны: одна - загадка его собственной души, которая оказалась сложнее, глубже и бездоннее, чем он предполагал; другая - загадка мира, который его окружает. От микроскопа героя потянуло к "телескопу", от инфузорий - к звездному небу над головой, вопреки уже беспомощным нигилистическим бравадам: "Я гляжу на небо только тогда, когда хочу чихнуть!"
"Черт знает, что за вздор! - признается Базаров Аркадию.- Каждый человек на ниточке висит, бездна ежеминутно под ним разверзнуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь". За восхищением стойкостью человеческого духа тут проглядывает то же самое внутреннее смущение нигилиста перед неудержимой силой нравственных чувств и страстей. К чему придумывать человеку поэтические тайны, зачем тянуться к утонченным переживаниям, если он - всего лишь жалкий атом во Вселенной, слабое биологическое существо, подверженное неумолимым естественным законам увядания и смерти?
Базаров скептичен, но заметим, что теперь его скептицизм лишен непоколебимой уверенности. Рассуждения о бессмысленности жизни при внешнем отрицании заключают в себе тайное удивление высокими человеческими надеждами и ожиданиями. Положение песчинки, атома, находящегося во власти безличных стихий природы, Базарова, по-видимому, не удовлетворяет. Гордая сила человеческого возмущения поднимает его над равнодушным муравьем, не обладающим чувством сострадания.
Не умея ответить на роковые вопросы о драматизме любви, о смысле жизни, о таинстве смерти, Базаров по-прежнему хочет с помощью современного естествознания заглушить в себе ощущение трагической серьезности этих вопросов. Масштаб притязаний Базарова здесь головокружительно смел и значителен. Но как незаурядный человек, герой не может с самим собою справиться: данные естественных наук его от этих тревог уже не оберегают. Он склонен, как нигилист, упрекать себя в отсутствии равнодушия к презренны аристократам, к несчастной любви, поймавшей его на жизненной дороге. В минуты отчаяния, когда тайными тропами к нему подбирается "романтизм", он негодует, топает ногами, грозит себе кулаком. Но в преувеличенной, отчаянной дерзости этих упреков скрывается другое: и любовь, и поэзия, и сердечное воображение прочно живут в его душе.
Возникшие перед Базаровым вопросы о смысле жизни, опровергающие его прежний, упрощенный взгляд на человека и мир,- не пустяки. Так начинается глубокий кризис веры героя в неизменную, биологизированную сущность человека. Старое убеждение, что люди подобны деревьям в лесу, давало Базарову возможность смотреть на мир оптимистически. Оно вселяло уверенность, что нет нужды революционеру вникать в душу каждого человека в отдельности. Люди все одинаковы: исправьте общество - болезней не будет.
Любовь к Одинцовой пробудила в Базарове тревожные сомнения: может быть, точно всякий человек загадка? "Ненавидеть! - восклицает он.- Да вот, например, ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа,- она такая славная, белая,- вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать... А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора... Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?"
По существу, здесь с предельной остротой ставится вопрос о неповторимой ценности каждой человеческой личности и подвергаются критике идеи прогресса. Стоит ли будущая белая изба, будущее материальное благоденствие смерти хотя бы одного человеческого существа? Такие же вопросы будут преследовать и героев Достоевского - от Раскольникова до Ивана Карамазова. Стоит ли будущая мировая гармония одной лишь слезинки ребенка, упавшей в ее основание? Кто оправдает бесчисленные человеческие жертвы, которые совершаются во благо грядущих поколений? Могут ли считаться нравственными цветущие и благоденствующие будущие поколения, если они, упиваясь гармонией, забудут, какой жестокой и бесчеловечной ценой она куплена? А если не забудут - значит, не будут благоденствовать и не будет никакой гармонии...
Тревожны и глубоки те вопросы, к которым пробивается смятенный Базаров. И эти вопросы делают его душевно богаче, щедрее и человечнее. Слабость Базарова в другом, в усиленном стремлении уйти от них, в презрительной оценке их как чепухи и гнили, в попытках согласиться на малое, втис-нуть себя и окружающее в узкие рамки "научных" закономерностей. Делая это, Базаров раздражается, все более и более надламывается, становится непоследовательным и вздорным в общении с Аркадием. Он грубо обходится с ним, как бы вымещая на друге свою внутреннюю тревогу и боль: "Ты нежная душа, размазня... Ты робеешь, мало на себя надеешься". Ну, а у самого Базарова нет нежности в душе и робости перед красотой Одинцовой? "Ты говоришь, как твой дядя. Принципов вообще нет - ты об этом не догадался до сих пор!" Но разве у Базарова с некоторых пор не появилось принципа, во имя которого он решил сладить с собою, со своим "романтизмом"?
Второй круг жизненных испытаний. Болезнь и смерть Базарова.
Тургенев еще раз проведет героя по тому же кругу, по которому он совершил один раз свой жизненный путь. Но теперь ни в Марьине, ни в Никольском мы не узнаем прежнего Базарова: затухают его блистательные споры, догорает несчастная любовь. И лишь в финале, в могучей по своей поэтической силе сцене смерти Евгения Базарова, в последний раз вспыхнет ярким пламенем, чтобы угаснуть навек, его тревожная, но любящая жизнь душа.
Второй круг жизненных странствий Базарова сопровождают последние разрывы: с семейством Кирсановых, с Фенечкой, с Аркадием и Катей, с Одинцовой и, наконец, роковой для Базарова разрыв с мужиком. Вспомним сцену свидания Базарова с Тимофеичем. С радостной улыбкой, с лучистыми морщинами, сердобольный, не умеющий лгать и притворяться, Тимофеич олицетворяет ту поэтическую сторону народной жизни, от которой Базаров презрительно отворачивается. В облике Тимофеича "сквозит и тайно светит что-то вековое, христианское: "крошечные слезинки в съеженных глазах" как символ народной судьбы, народного долготерпения, сострадания. Певуча и одухотворенно-поэтична народная речь Тимофеича - упрек жестковатому Базарову: "Ах, Евгений Васильевич, как не ждать-то-с! Верите ли Богу, сердце изныло на родителей на ваших глядючи". Старый Тимофеич тоже ведь один из тех "отцов", к культуре которых молодая демократия отнеслась не очень почтительно. "Ну, не ври",- грубо перебивает его Базаров. "Ну, хорошо, хорошо! не расписывай",- обрывает он душевные признания Тимофеича. А в ответ слышит укоризненный вздох. Словно побитый, покидает несчастный старик Никольское.
Дорого обходится Базарову это подчеркнутое пренебрежение поэтической сущностью жизни народной, глубиной и серьезностью крестьянской жизни вообще. В подтрунивании над мужиком к концу романа появляется умышленное, наигранное равнодушие, снисходительную иронию сменяет шутовство: "Ну, излагай мне свои воззрения на жизнь, братец, ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнется новая эпоха в истории..." Герой и не подозревает, что в глазах мужика он является сейчас не только барином, но и чем-то вроде "шута горохового". Неотвратимый удар судьбы читается в финальном эпизоде романа: есть, бесспорно, что-то символическое и роковое в том, что смелый "анатом" и "физиолог" губит себя при вскрытии трупа мужика. Есть и психологическое объяснение неверному жесту Базарова-медика. В финале романа перед нами смятенный, потерявший самообладание человек. "Странная усталость замечалась во всех его движениях, даже походка его, твердая и стремительно смелая, изменилась".
Суть трагического конфликта романа удивительно точно сформулировал сотрудник журнала Достоевского "Время" Н. Н. Страхов: "Глядя на картину романа спокойнее и в некотором отдалении, мы легко заметим, что, хотя Базаров головою выше всех других лиц, хотя он величественно проходит по сцене, торжествующий, поклоняемый, уважаемый, любимый и оплакиваемый, есть, однако же, что-то, что в целом стоит выше Базарова. Что же это такое? Всматриваясь внимательнее, мы найдем, что это высшее - не какие-нибудь лица, а та жизнь, которая их воодушевляет. Выше Базарова - тот страх, та любовь, те слезы, которые он внушает. Выше Базарова - та сцена, по которой он проходит. Обаяние природы, прелесть искусства, женская любовь, любовь семейная, любовь родительская, даже религия, все это - живое, полное, могущественное,- составляет фон, на котором рисуется Базаров... Чем дальше мы идем в романе... тем мрачнее и напряженнее становится фигура Базарова, но вместе с тем все ярче и ярче фон картины".
Но перед лицом смерти слабыми оказались опоры, поддерживающие некогда базаровскую самоуверенность: медицина и естественные науки, обнаружив свое бессилие, отступили, оставив Базарова наедине с самим собой. И тут пришли на помощь к герою силы, когда-то им отрицаемые, но хранимые на дне его души. Именно их герой мобилизует на борьбу со смертью, и они восстанавливают цельность и стойкость его духа в последнем испытании. Умирающий Базаров прост и человечен: отпала надобность скрывать свой "романтизм", и вот душа героя освобождается от плотин, бурлит и пенится, как полноводная река. Базаров умирает удивительно, как умирали у Тургенева русские люди в "Записках охотника". Он думает не о себе, а о своих родителях, готовя их к ужасному концу. Почти по-пушкински прощается герой с возлюбленной и говорит языком поэта: "Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет". Любовь к женщине, любовь сыновняя к отцу и матери сливаются в сознании умирающего Базарова с любовью к родине, к таинственной России, оставшейся не до конца разгаданной для Базарова: "Тут есть лес".
С уходом Базарова поэтическое напряжение романа спадает, "полуденный зной" сменяет "белая зима" "с жестокой тишиной безоблачных морозов". Жизнь входит в будничное русло, вершатся две свадьбы в доме Кирсановых, выходит замуж "не по любви, а по убеждению" Анна Сергеев Одинцова. Но отблеск трагической смерти Базарова лежит на последних страницах. Со смертью его осиротела жизнь: и счастье вполсчастья и радость вполрадости. Осиротел и Павел Петрович, ему не с кем спорить и нечем жить: "Стоит взглянуть на него в русской церкви, когда, прислонясь в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и начнет почти незаметно креститься".
Так нарастает, ширится в эпилоге романа скорбная тема сиротства, в бледных улыбках жизни чувствуются еще не выплаканные слезы. Усиливаясь, напряжение достигает кульминации и разрешается строками финального реквиема удивительной красоты и духовной мощи. В его строках продолжается полемика с отрицаниями любви и поэзии, с вульгарно-материалистическими взглядами на сущность жизни и смерти, с теми крайностями базаровских воззрений, которые он искупил своей трагической судьбой. Ведь, с точки зрения Базарова-натуралиста, смерть - дело естественное и простое: всего лишь разложение одних форм вещества и переход его в другие формы, а потому и отрицать смерть, по-видимому, бессмысленно. Однако логика натуралиста оказывается малоуспокоительной - иначе зачем же Базаров призывает к себе любовь и зачем говорит языком поэта? "Может ли возмущать нас процесс превращения трупов наших в великолепную растительность полей, а полевых цветов в орган мышления? - задавал вопрос один из учителей Базарова Я. Молешотт и отвечал так: - Кто понимает эту взаимную зависимость всего существующего, тому она не может быть неприятной".
Тургенев спорит с таким воззрением на жизнь человека, которое сродни "великому спокойствию равнодушной при-роды". Поэтическое, любящее существо - человек не может смириться с бездумным отношением к гибели неповторимой и не заменимой никем человеческой личности. И цветы на могиле Базарова призывают нас к "вечному примирению и к жизни бесконечной", к вере во всесилие святой, преданной любви.
Искупая смертью односторонность своей жизненной программы, Базаров оставляет миру позитивное, творческое, исторически ценное как в самих его отрицаниях, так и в том, что скрывалось за ними. Не потому ли в конце романа воскрешается тема народной, крестьянской России, перекликающаяся с началом. Сходство двух этих картин очевидно, хотя и различие тоже: среди российского запустения, среди расшатанных крестов и разоренных могил появляется одна, "которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре". Герой усыновлен народной Россией, которая помнит о нем. Две великие любви освящают могилу Базарова - родительская и народная...
Итог тургеневского романа не похож на традиционную развязку, где злые наказываются, а добродетельные вознаграждаются. Применительно к "Отцам и детям" отпадает вопрос о том, на чьей стороне безусловные симпатии или столь же безусловные антипатии писателя: здесь изображается трагическое состояние мира, по отношению к которому всякие однозначно-категорические вопросы теряют смысл.
"Отцы и дети" в русской критике.
Современная Тургеневу критика, за исключением статьи Н. Н. Страхова, не учитывала качественной природы конфликта и впадала в ту или иную односторонность. Раз "отцы" у Тургенева оставались до известной степени правыми, появлялась возможность сосредоточить внимание на доказательстве их правоты, упуская из виду ее относительность. Так читала роман либеральная и консервативная критика. Демократы, в свою очередь, обращали внимание на слабости "аристократии" и утверждали, что Тургенев "выпорол отцов". При оценке характера главного героя, Базарова, произошел раскол в лагере самой революционной демократии. Критик "Современника" Антонович обратил внимание на относительно слабые стороны базаровского характера. Абсолютизируя их, он написал критический памфлет "Асмодей нашего времени", в котором назвал героя карикатурой на молодое поколение. Писарев, заметивший только правду базаровских суждений, восславил торжествующего нигилиста, не обратив никакого внимания на внутренний трагизм базаровского характера.
Сам автор "Отцов и детей" оказался, в известном смысле, жертвой разгоравшейся в русском обществе борьбы, спровоцированной его романом. С недоумением и горечью он останавливался, опуская руки, перед хаосом противоречивых суждений: приветствий врагов и пощечин друзей. В письме Достоевскому, который наиболее глубоко понял роман и оказал влияние на критическую статью о нем Н. Н. Страхова, Тургенев с огорчением писал: "...Никто, кажется, не подозревает, что я попытался в нем представить трагическое лицо - а все толкуют: - зачем он так дурен? или - зачем он так хорош?"
Тургенев писал "Отцов и детей" с тайной надеждой, что русское общество прислушается к его предупреждениям, что "правые" и "левые" одумаются и прекратят братоубийственные споры, грозящие трагедией как им самим, так и судьбе России. Он еще верил, что его роман послужит делу сплочения общественных сил. Расчет этот не оправдался: разбилась мечта Тургенева о едином и дружном всероссийском культурном слое общества. Появление романа лишь ускорило процесс идейного размежевания, вызвав эффект, обратный ожидаемому. Назревал мучительный разрыв Тургенева с русским читателем, тоже по-своему отражавший крах надежд на союз всех антикрепостнических сил.
Идейное бездорожье. "Дым". В трудные дни духовного бездорожья, на закате молодости, вновь вспыхнула ярким пламенем романтическая любовь Тургенева к Полине Виардо, всегда спасавшая его в трудных ситуациях. Он познакомился с гениальной певицей, другом Жорж Санд, 1 ноября 1843 года во время гастролей в Петербурге Итальянской оперы и отныне называл это событие "священным днем" своей жизни. Любовь, которую испытывал Тургенев к Полине Виардо, была необычной, одухотворенно-романтической. Средневековое рыцарство со священным культом "прекрасной дамы" светилось в ней. В демократическом кружке Некрасова и Белинского, а потом и Чернышевского с Добролюбовым приземленнее и проще смотрели на "таинственные отношения" между мужчиной и женщиной и к тургеневскому романтическому чувству относились с иронической улыбкой, как к чудачеству аристократа. Тем не менее до самой старости Тургенев любил избранницу своего сердца свежо и молодо, весенним чувством первой любви, в которой чувственность поднималась до чистейшего духовного огня.
Весной 1863 года Полина Виардо простилась с парижской публикой и переехала с семьей в немецкий город Баден-Баден. Вслед за нею и Тургенев приобрел здесь участок земли, прилегавший к вилле Виардо, и построил дом. Связи писателя с Россией ослабевали. Если раньше его, как перелетную птицу, с наступлением весенних дней неудержимо тянуло в Россию, то теперь наезды в Москву и Петербург торопливы. Он рвется в Баден-Баден. Его письма к единственному светилу своей жизни полны почти юношеских признаний: "Ах, мои чувства к Вам слишком велики и могучи. Я не могу больше жить вдали от Вас, я должен чувствовать Вашу близость, наслаждаться ею,- день, когда мне не светили Ваши глаза,- день потерянный". "Я чувствую постоянно на своей голове дорогую тяжесть Вашей любимой руки - и так счастлив сознанием, что Вам принадлежу, что мог бы уничтожиться в непрестанном поклонении!"
Духовная бесприютность, идейная смута, овладевшие Тургеневым в связи с крахом либеральных надежд, еще сильнее прибивали писателя к чужой семье, которую он считал своею и в которой его все любили. В России же он видел теперь лишь брожение, отсутствие всего твердого и определившегося. "Все наши так называемые направления - словно пена на квасу: смотришь - вся поверхность покрыта,- а там и ничего нет, и след простыл..." "Говорят иные астрономы, что кометы становятся планетами, переходя из газообразного состояния в твердое; всеобщая газообразность России меня смущает - и заставляет думать, что мы еще далеки от планетарного состояния. Нигде ничего крепкого, твердого - нигде никакого зерна; не говорю уже о сословиях - в самом народе этого нет".
В таком настроении Тургенев и начал работу над романом "Дым", который был опубликован в мартовском номере "Русского вестника" за 1867 год. Это роман глубоких сомнений и слабо теплящихся надежд. В нем изображается особое состояние мира, периодически случающееся в истории человечества: люди потеряли освещающую их жизнь цель, смысл жизни заволокло туманом. Герои живут и действуют как впотьмах: спорят, ссорятся, суетятся, бросаются в крайности.
Тургенев наносит удары и по правительственной партии, и по революционной эмиграции. В жизни, охваченной "газообразным" движением идей и мнений, трудно человеку сохранить уверенность в себе. И вот главный герой, Литвинов, задыхаясь в хаосе пустых мнений, бесконечных и назойливых словопрений, вдруг попадает во власть живой, напряженной, трагической любви. Она налетает как вихрь и берет в плен всего человека. Для Литвинова и Ирины в этой страсти открывается единственный живой исход и спасение от духоты окружающей жизни. На фоне "дыма", всеобщего омертвения, анемии человеческих чувств роман Литвинова и Ирины в Баден-Бадене ярок своей порывистостью, безоглядностью, своей огненной, разрушительной красотой.
"Культурнические" идеи Тургенева в какой-то мере выражает другой герой романа - Потугин. Он считает, что Россия - европейская страна, призванная органически освоить достижения западной цивилизации, чтобы двинуться; вперед. Основной удар Потугин наносит русскому самохвальству. Но в своих критических высказываниях герой впадает в крайности нигилизма, оскорбительные для русского человека. Правда, Тургенев дает понять, что сам Потугин страдает от желчности и ворчливости, порожденной внутренним бессилием этого потерянного, несчастного, неустроенного человека.
В финале романа есть слабый намек на отдаленное будущее России - на переход ее из "газообразного" состояния в "планетарное". Медленно освобождается Литвинов от "дыма" баденских впечатлений. Он возвращается на родину и в деревенской глуши ведет скромную "культурническую" работу. В одном из писем тех лет Тургенев сказал: "Народная жизнь переживает воспитательный период, внутреннего, хорового развития, разложения и сложения; ей нужны помощники - не вожаки; когда этот период кончится, снова появятся крупные, оригинальные личности".
"Дым" не принес Тургеневу успеха. Демократы не могли простить писателю карикатурного изображения революционной эмиграции, консерваторы - сатирического изображения придворных в сцене пикника русских генералов в Баден-Бадене. Всеобщее недовольство вызвал Потугин. Анонимный рецензент газеты "Голос" заявлял: "Не с любовью глядит господин Тургенев на Россию "из своего прекрасного далека", презреньем мечет он в нее оттуда!" Ф. И. Тютчев обвинил Тургенева в полном "отсутствии национального чувства". Достоевский в романе "Бесы" вывел Тургенева в карикатурном образе "русского европейца", писателя Кармазинова.
Общественный подъем 70-х годов. Роман "Новь". В начале 70-х годов в России наметился новый общественный подъем, связанный с деятельностью революционного народничества. Это опять повернуло Тургенева лицом к России. Теплый луч надежды и веры согрел последнее десятилетие его жизни.
Однако отношение Тургенева к революционному движе-нию было по-прежнему сложным. Он не разделял народнических политических программ. Ему казалось, что революционеры страдают нетерпением и слишком торопят русскую историю. Их деятельность не бесполезна в том смысле, что они будоражат общество, подталкивают правительство к реформам. Но возможно и обратное: напуганная их революционным экстремизмом власть пойдет к реакции.
Истинно полезными деятелями русского прогресса, по Тургеневу, должны явиться "постепеновцы", "третья сила", занимающая промежуточное положение между правительственной партией и примыкающей к ней либеральной, с одной стороны, и революционными народниками - с другой. Откуда же ждет писатель появление этой силы? Если в 50-60-х годах он возлагал надежды на "постепеновцев" сверху (культурное дворянство и его либеральная партия), то теперь считает, что "третья сила" должна прийти снизу, из народа.
Роману "Новь" Тургенев предпосылает эпиграф "Из записных книжек хозяина-агронома": "Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом". Здесь содержится прямой упрек "нетерпеливцам": это они пытаются поднимать новь поверхностно скользящей сохой. В письме А. П. Философовой от 22 февраля 1872 года Тургенев сказал: "Пора у нас в России бросить мысль о "сдвигании гор с места" - о крупных, громких и красивых результатах; более, чем когда-либо и где-либо, следует у нас удовлетворяться малым, назначать себе тесный круг действия".
Глубоко забирающим плугом поднимает новь в романе Тургенева "постепеновец" Соломин. Демократ по происхождению, он сочувствует революционерам и уважает их. Но путь, который они избрали, Соломин считает заблуждением, в революцию он не верит. Представитель "третьей силы", он, как и революционные народники, находится на подозрении у правительственных консерваторов калломейцевых и действующих "применительно к подлости" либералов сипягиных. Эти герои изображаются в беспощадно сатирическом свете. Никаких надежд на правительственные верхи и дворянскую либеральную интеллигенцию писатель уже не питает. Он ждет реформаторского движения "снизу", из русских демократических глубин.
В Соломине писатель подмечает характерные черты великоросса: так называемую "сметку", "себе на уме", "способность и любовь ко всему прикладному, техническому", практический смысл и своеобразный "деловой идеализм". Эти качества Тургенев считал глубоко русскими, народными, начиная с первого очерка "Записок охотника" - вспомним тип крестьянина Хоря.
В отличие от революционеров - Нежданова, Маркелова, Марианны - Соломин не "бунтует" народ, а занимается практической деятельностью: организует фабрику на артельных началах, строит школу и библиотеку. Именно такая негромкая, но основательная работа способна, по Тургеневу, обновить лицо родной земли. Россия страдает не от нехватки героического энтузиазма, а от практической беспомощности, от неумения "не спеша делать" простое и будничное дело.
Последние годы жизни Тургенева. Роман "Новь" стал последним крупным произведением писателя. Теперь он занялся подведением итогов, создавая цикл "Стихотворений в прозе". В поэтически отточенной форме здесь нашли отражение все ведущие мотивы его творчества. Книга открывалась стихотворением "Деревня" - "Последний день июня месяца: на тысячу верст кругом Россия - родной край",- а завершалась она гимном русскому языку, крылатой фразой: "Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"
Последние годы жизни Тургенева были озарены радостным сознанием того, что Россия высоко ценит его литературные заслуги. Приезды писателя на родину в 1879 и 1880 годах превратились в шумные чествования его таланта. После русских оваций летом 1879 года Тургенев получил известие о новом успехе: в Англии Оксфордский университет присвоил ему за содействие "Записками охотника" освобождению крестьян степень доктора права. Эти успехи воодушевляли. Созревал замысел большого романа о двух типах революционеров - русском и французском. Тургенев радовался: "Неужели из старого засохшего дерева пойдут новые листья и даже ветки? Посмотрим".
Но с января 1882 года начались испытания. Мучительная болезнь - рак спинного мозга - приковала Тургенева к постели. Мечта о поездке в Россию оказалась "каким-то приятным сном". 30 мая 1882 года Тургенев писал отъезжавшему в его гостеприимное Спасское поэту Я. П. Полонскому: "Когда Вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я уже, вероятно, никогда не увижу".
За несколько дней до рокового исхода он завещал похоронить себя на Волковом кладбище в Петербурге, подле своего друга - Белинского. В бреду, прощаясь с семейством Виардо, он забывал, что перед ним французы, и говорил с ними на русском языке. Последние слова переносили Тургенева на просторы родных орловских лесов и полей - к тем людям, которые жили в России и помнили о нем: "Прощайте, мои милые, мои белесоватые..." Картины русской жизни витали в его угасающем сознании, пока 22 августа (3 сентября) 1883 года в два часа дня он не отошел в мир иной. Россия похоронила его согласно завещанию и со всеми почестями, достойными его таланта.
Вопросы и задания: В чем тайна поэтического мироощущения Тургенева? Чем порождаются трагические мотивы в творчестве Тургенева? В чем особенность общественных взглядов Тургенева, какой поучительный смысл имеют они для нашего времени? Какие события детских и юношеских лет повлияли на формирование мировоззрения Тургенева? Почему "Записки охотника" принесли Тургеневу славу и известность? Почему после рассказов из крестьянской жизни "Муму" и "Постоялый двор" Тургенев обращается к интеллектуальному герою? В чем сила и слабость Дмитрия Рудина? Почему роман о Лаврецком Тургенев называет "Дворянское гнездо"? В чем источник трагизма любви Лаврецкого к Лизе Калитиной? Как вы понимаете смысл эпилога в романе "Дворянское гнездо"? Охарактеризуйте основные этапы работы Тургенева над романом "Отцы и дети". Дайте развернутую характеристику и оценку споров Базарова с Павлом Петровичем. Почему любовь к Одинцовой вносит трагический раскол в характер Базарова? Какой жизненный урок получает Базаров под кровом родительского дома? В чем источник силы Базарова, помогающей ему мужественно встретить смерть? Как оценила роман "Отцы и дети" русская критика?
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/
