скачать рефераты
  RSS    

Меню

Быстрый поиск

скачать рефераты

скачать рефератыРеферат: Персидская литература

Но область лирики теперь уже не покрывается одной придворной поэзией. Появляется суфийская поэзия, развивающаяся в кругах суфиев, дервишей, людей, повидимому принадлежавших к средним классам городского населения и объединявшихся против государства и государственной церкви под флагом пантеистических религиозных учений. Суфизм — не только персидское явление; поэты-суфии были в ту эпоху и среди арабских поэтов. Суфии имели некоторую организацию, определенные пункты собраний в городах, где их было много, при путешествиях находили взаимную поддержку, но повидимому не имели опоры в массах крестьянского населения. Пантеистический мистицизм суфиев получил характер религиозного уклона, хотя и очень неприятного ортодоксальному духовенству, но не переходившего в определенное политическое движение, несмотря на отдельные факты мученичества среди адептов суфийского мировоззрения. Пассивное недовольство существующими порядками облекалось в суфийской поэзии в формы пантеистического утверждения своего «я», своей «любви» при подчеркнутом пессимистическом безразличии к реально существующим в мире и обществе условиям. Своеобразие суфийской поэзии заключалось в том, что пессимистические настроения неизменно воплощаются в эротических и вакхических образах. Поэты силой своего таланта как бы переносят себя в обстановку величайшего счастья, в обитель «рая». Этот-то прием и призван подействовать на читателя, зародить в нем убеждение, что достижение этого счастья возможно на  путях идеалистического созерцания и что может быть отвергнута всякая материалистическая практика. Крайний идеализм этой поэзии повидимому и был причиной того, что ортодоксальная церковь ислама и связанная с ней государственная власть не испугались суфизма и вскоре начали подвергать суфийскую поэзию своего рода ассимиляции. Тип суфийского стихотворения сделался голой формой, официальным поэтическим штампом, которым стали пользоваться все поэты и который только исключительным талантам и гениям не мог помешать проявить свою оригинальность. Наряду с этим штампом творчества утвердился и штамп понимания персидских поэтов в среде литературной публики Персии (всякая эротика стала пониматься как мистика) и, обратно, — непонимания их среди европейских филологов (споры и сомнения — эротику или мистику мы имеем в произведениях напр. Хафиза). Эпигоны суфизма встречаются еще в XIX в.

Абу-Саид из Мейхене в Хорасане (967—1049) в своих четверостишиях дал первые ярко выраженные проявления суфизма в поэзии. О деятельности Абу-Саида до нас дошли достаточно достоверные биографические данные, по которым можно лучше всего изучать характер раннего персидского суфизма. Энсари из Герата (ум. 1088) и Сенаи (ум. 1141) пробовали использовать для суфизма иные поэтические формы: первый писал кроме стихов также ритмически-прозаические «Монаджат» (Молитвы), а второму принадлежит поэма «Сад истин», написанная с последовательностью рифм эпической поэзии (aa bb, cc dd...). Современником этих поэтов был Насер-Хосров (1004—1088) — одна из наиболее замечательных и оригинальных личностей в истории П. л. Насер-Хосров оставил прежде всего «Сефер-намэ» (Книгу путешествия), из которой видно, что вначале он был чиновником, затем оставил свою должность и предпринял путешествие в Сирию, Египет и Аравию. Описание его путешествия замечательно и как литературный памятник персидской прозы и как исторический памятник эпохи. Вернулся он с убеждением, что тогдашний Египет, где тогда правила династия Фатимидов (шиитов), благоденствует в сравнении с бедствиями его родины — Персии. Он стал шиитом и примкнул к секте измаилитов (крайняя ветвь шиизма). В политической борьбе измаилиты доходили до актов террора: есть данные о том, что именно они убили визиря Низам-оль-Молька, о котором мы упоминали как об авторе «Книги политики». Дальнейшая деятельность Насер-Хосрова была перенесена на крайний Восток, на Памир. В его поэмах встречаются места, где прославляется крестьянство, которое «всех кормит» и с которым никто не может сравняться, если только крестьянин «не стремится поднять цену на хлеб». Память о Насер-Хосрове как о святом до сих пор жива среди памирских народностей.

Ферид-эд-Дин-Аттар (1119—1230) интересен в своих аллегорических поэмах тем, что полнее и теоретичнее других излагает теорию суфийского ухода от реального мира; его перу принадлежат «Тезкират-оль-Оулия»  (Заметки о святых) — жизнеописания аскетов-суфиев. Лучшее, что дал суфизм в области дидактической поэмы, — знаменитое во всем мусульманском мире «Месневи» (Двустишная поэма) Джелаль-эд-Дина-Руми (1207—1273). Это обширное поэтическое произведение представляет собой сборник рассказов и притч, проникнутых горячей любовью ко всему, что существует и живет, — полное выражение в литературе идей суфийского пантеизма. Содержание здесь доминирует над формой, что редко встречается в персидской поэзии; форма, слог, лексика «Месневи» даже несколько небрежны, но это — небрежность гениального поэта, стоящего выше всех условностей. Лирика Джелаль-эд-Дина-Руми очень созвучна с его «Месневи»; в последних строках стихотворений, где по традиции должно быть вплетено в текст имя автора, Джелаль-эд-Дин ставит не свое имя, а имя своего наставника — дервиша Шемса из Тавриза.

Лишь отчасти можно связать с суфийской идеологией те знаменитые, даже в Европе и Америке, четверостишия, которые традиция приписывает Омару-Хайяму (ум. 1123). На деле они не принадлежат одному Хайяму, а включают в себя ряд стихотворений и других авторов, исторически сложившихся в своеобразную антологию четверостиший. Их тематика разнообразна, жива, реалистична, но основным стержнем здесь является философия пессимизма с отрицанием свободы воли, приводящая к атеистическим выводам и к хуле на творца, создавшего такой плохой  мир. Наряду с Хайямом в Персии популярны четверостишия Баба-Тахера из Хамадана, относящиеся к XI веку и написанные на одном из диалектов персидского языка. Иным, особым жанром поэзии, стоящим в стороне от прямого воздействия суфизма, надо считать романтические поэмы Низами из Гянджи (1141—1203), которые по другой линии связаны с романтическими эпизодами, включенными Фердоуси в «Шах-намэ», с его же поэмой «Юсуф и Золейха» и с некоторыми другими ранними произведениями того же жанра вроде поэмы «Вис и Рамин» (XI в.). Романтическое творчество Низами образует собой «Хамсэ» (Пятерицу) поэм, внешняя фабула которых в значительной части заимствована поэтом из преданий доисламской Персии. У Низами однако эти предания обработаны совершенно иначе, чем подобные же предания у Фердоуси: героика заменилась эротикой, психологизмом любовной страсти, мрачной фантастикой, экстатическим пафосом. Сложение циклов романтических поэм с любовной тематикой в подражание циклу, созданному Низами, со временем сделалось обычным. Наиболее знамениты из этих подражаний поэмы индийского поэта, писавшего на персидском языке, Эмира-Хосрова-Дехлеви (ум. 1325).

Литературная деятельность в XII и XIII вв. стала разнообразнее; появились первые, дошедшие до нас биографические сборники с краткими сведениями и рассказами анекдотического и исторического характера о жизни государственных деятелей, ученых и поэтов. В этих сборниках дошли до нас те стихотворные цитаты, по которым мы только и знаем многих из ранних персидских поэтов. Традиция составления таких биографических сборников укрепилась и продолжалась до конца XIX в.

Покорение Персии монголами (взятие Багдада, 1258) положило определенную грань в истории П. л. Процесс покорения был довольно длительным и сопровождался войнами, разорением страны, разрушениями целых городов. Были жертвы и в рядах поэтов; на время приостановлена была работа оставшихся в живых. Общество изменилось в результате монгольского завоевания: исчез дробный феодализм в его старых формах; Персия оказалась включенной в мировую империю монголов, обеспечившую безопасность далеких торговых путей и создавшую более благоприятные условия для быстрого развития торгового капитала. Единство империи сохранялось однако недолго — только до смерти Чингиз-Хана (1272), — но и после разделения Персия осталась очень крупным государством, да и связи между различными частями монгольских владений в значительной мере сохранились, как сохранились и вассальные отношения персидских государей к великому хану в Китае. В эту эпоху жил Саади (1184 — ок. 1292), имя которого из всех персидских поэтов пользуется наибольшей известностью. Он много странствовал; есть сведения, что он побывал и в плену у крестоносцев в Сирии. Свои главные произведения — «Голестан» (Сад роз) и «Бустан» (Плодовый сад) — он написал  в старости, когда вернулся в родной Шираз (на юге Персии) — область, сравнительно мало пострадавшую от монгольских войн. «Голестан» стал самой распространенной школьной книгой старой персидской школы, наравне с арабским Кораном. «Голестан» — прозаический сборник рассказов, но проза его ритмическая и часто рифмованная, пересыпанная стихотворными вставками. В этих рассказах похвальными с точки зрения Саади качествами оказываются качества, принадлежащие честному, практичному, деловитому, хитрому человеку «себе на уме» — идеал эпохи развития торгового капитала. «Бустан» написан весь стихами и по тематике стоит несколько дальше от эпизодов повседневной жизни, чем «Голестан». Великолепна лирика Саади — в высшей степени музыкальная, напевная, чарующая безукоризненной формой; но и она зовет к трезвой оценке действительности.

Современники Саади, из которых известнее других Ираки (ум. 1288), однако в гораздо меньшей степени отразили новое содержание эпохи; старая форма суфийской поэзии владела ими так сильно, что в ней тонуло новое содержание; тем более, что ко второй половине XIV в. мы застаем в Персии снова феодальную систему, очень близкую к той, какая действовала до монгольского нашествия. Поэтическая деятельность сосредоточивается при дворах местных династий. Возрождается суфийская поэма, вроде стихотворного трактата Махмуда-Шебистери (ум. 1320) «Цветник тайн», пишутся и циклы поэм в подражание Низами, вроде «Хамсе» поэта Хаджу-Кермани (ум. 1352). Талантливым сатириком эпохи является Обейд-Закани (ум. 1370), пародировавший существовавшие тогда трактаты по этике и руководства «хорошего тона». Одна из сатир Обейда-Закани — «Мыши и кошка» — до сих пор популярна в Персии даже как детская книга. Придворный поэт династии Джелаиридов в северной Персии Сельман-Саведжи (ум. 1377), писавший поэмы и лирические пьесы, упражнялся в изощренном применении риторических фигур. Механичность его стихов около сотни лет спустя была отмечена критикой Джами, который считал их «лишенными любовной сладости и страсти». Совершенно обратное нужно сказать про газели гениального Хафиза ( Гафиза, ум. 1389), жившего в Ширазе, где правила местная династия Музаффаридов. Диван (сборник газелей, собранных в алфавитном порядке рифм) Хафиза не только живет до сих пор в его литературной форме, не только комментируется, он живет и среди широких масс — его газели поют бродячие певцы, по его стихам гадают, наугад раскрывая книгу. Эротика Хафиза воплощена в эстетическом совершенстве формы; суфийские образы любви и вина, идеалистически туманные у прежних поэтов, низводятся им в материальный мир, облекаются в плоть и кровь, в материальную прекрасную форму. Идеализм у Хафиза оказывается вывернутым наизнанку, стихи Хафиза показывают, что прекрасен вовсе не потусторонний, а именно наш, материальный мир.

Уже к иной эпохе, к эпохе Тимуридов, относится последний из лучших поэтов Персии  — Джами (1414—1492), принадлежавший литературному кругу визиря Мир-Али-Шира Неваи и работавший в Герате. Джами не только поэт, но и филолог, впитавший в себя итоги всего прежнего литературного развития. Диапазон его творчества обширен. Его газели соперничают по совершенству формы с газелями Саади, его семь романтических и аллегорических поэм — с поэмами Низами. Одна из этих поэм — «Юсуф и Золейха» — написана на тему, в свое время использованную Фердоуси, и при сравнении старой трактовки с новою чувствуется, как много элементов декаданса заключается в творчестве Джами. Он писал и прозой, оставив сборник рассказов «Бехаристан» (Весенний сад), по форме напоминающий «Голестан» Саади, и «Нафахат-оль-Онс» (Дыхание дружбы) — сборник биографий знаменитых суфиев. Проза этой эпохи представляет собой высшее развитие манерного, цветистого стиля, уже достаточно вычурного и запутанного у историков монгольского периода. Наиболее ярким образцом названного стиля считается обработка индийского цикла басен о животных, восходящего к  , выполненная Хусейном-Ваез (ум. 1504) под заглавием «Светочи звезды Каноп».

Вскоре после смерти Джами наступила эпоха военных походов Тимура, и поэтическое творчество следующего (XVI) столетия свелось к слабеющим перепевам тем и приемов, прославленных корифеями эпохи расцвета, причем несколько более свежее впечатление производят только писавшие по-персидски поэты двора Великих Моголов в Индии. Шиитский клерикализм, развившийся в эпоху династии Сефевидов (1499—1736), душил Литературную деятельность, несмотря на внешние политические успехи и блеск царствования Аббаса I (ум. 1629), отразившийся в появлении ряда роскошных архитектурных сооружений. Только в XVIII в. мы вновь встречаем поэта, производящего свежее впечатление, в лице Хатефа из Исфагани (ум. 1784), которому принадлежит знаменитый терджибенд (одна из строфических форм) на тему о единстве божества. В новое время политическая обстановка совершенно изменилась: Персия вошла в соприкосновение с европейской культурой. Европейцы появились в Индии и в Персидском заливе. Мировая торговля пошла по новым путям, а сухопутные дороги, шедшие через Персию, стали терять свое значение. На время Персия оказалась в стороне, как бы на задворках, и только с началом XIX века она снова постепенно приобретает значение как объект английского торгового проникновения — с юга и русской военной экспансии — с севера. В XIX в. кончается традиция старой П. л. и появляются первые ростки совершенно новой литературы современной Персии.

Литература эпохи становления капитализма и национально-освободительных движений

Основная линия развития П. л. XIX в. выражается в медленном отмирании традиционных форм и в постепенном нарождении новых для персидской словесности реалистических течений. Изменение экономических условий, ломка устоев натурального хозяйства, разгром в войнах с Россией, усиление соперничества империалистических держав и внедрение европейского влияния, обнищание страны, жестоко эксплоатируемой как шахским деспотизмом, так и иностранцами, — все это приводит к крушению старых форм сознания. В результате в литературе начинают замечаться признаки нового развития. Прежде  всего потеряла смысл и престиж цветистая поэтическая форма, и мы видим стремление к возрождению старых, забытых непосредственными предшественниками (поэтами XVII и XVIII вв.) приемов классического домонгольского периода. Поэтический язык упрощается, очищается от манерности и туманного аллегоризма. Изменяется и стиль прозы. Каим-Макам (ум. 1835) реформирует и упрощает стиль официальной переписки. Однако обновление словесного творчества идет медленно, не сразу отрывается от старых традиций, поскольку слишком медленно отмирают старые условия жизни. Знаменитые придворные поэты — Саба (ум. 1823), Висаль (ум. 1846),  ( ум. 1853) и др. — в блестящих по форме, но мертвых по содержанию хвалебных касидах, газелях и трескучих поэмах продолжают воспевать мнимые доблести правителей, призывать к вину и любви и варьировать давно наскучившие романтические и эпические сюжеты. Мистическая струя, столь сильная ранее, заметно слабеет. Среди эпигонов мистицизма стоит назвать лишь известного Асрара (ум. 1878). Мы встречаемся уже и с литературными явлениями, новыми по самому их содержанию. Так, упомянутый Каим-Макам в своих стихах решается в разрез с хором лживых дифирамбов сказать горькую правду о поражениях в русско-персидских войнах. Гилянский поэт Шайик высмеивает религиозный паразитизм и попрошайничество дервишей. Неудачливый царедворец и разоренный кашанский помещик Абу-Наср Фатхулла Шейбани (ум. 1891) сетует в своих стихах на «смятенность» персидской жизни. Огромно значение введения в Персии в начале прошлого века книгопечатания. Литературные произведения получили отныне возможность более широкого распространения,  а это обозначало конец придворного пленения литературы. Появились переводы с европейских языков. Художественное значение переводимых произведений редко возвышалось над уровнем «Монте-Кристо» и «Трех мушкетеров», но влияние этих переводов на последующую литературу не подлежит сомнению. Персидский читатель и литератор впервые получили возможность ознакомиться с техникой европейского романа и понять преимущество этой свободной литературной формы над условным и искусственным стилем подражаний «Голестану» Саади.

Страницы: 1, 2, 3


Новости

Быстрый поиск

Группа вКонтакте: новости

Пока нет

Новости в Twitter и Facebook

  скачать рефераты              скачать рефераты

Новости

скачать рефераты

© 2010.