Статья: О языке и стиле «деловой прозы» А.В. Суворова в связи с развитием русского литературного языка второй половины XVIII века
«Въ каждой изъ двухъ линiй, а частью и въ резервЪ должны быть значительные интервалы[ix]. ||
Конная артиллерiя стрЪляетъ, смЪло наступая, совершенно независимо оть направленiя линiи. Конная apтиллepiя скачетъ впередъ какъ сама хочетъ. — ВмЪсто разсыпанныхъ застрЪльщиковъ въ каждомъ капральствЪ имЪть по 4 хорошихъ стрЪлка. Они стрЪляютъ въ ранжирЪ, (въ своемъ ряду и въ шеренгЪ); а могутъ также нЪсколько и выбЪгать впередъ. Только не терять напрасно пуль.
Подойдя на 80 сажень, т. е., къ чертЪ хорошаго картечнаго выстрела, — до того линiи шли скорымь шагомъ въ аршинъ и даже въ полтора, — бЪгутъ впередъ до 15 или 30 саженъ отъ непрiятельскихъ пушекъ, чтобы картечь летЪла сверхъ головы; тоже самое начинать съ 60 саженъ или 180 шаговъ передъ полковыми орудiями: послЪднiе 60 шаговъ отъ непрiятельскаго фронта, то есть разстоянiе вЪрнаго ружейнаго выстрела пробЪгаютъ со штыками[x], — колютъ, кричатъ: vivat Franz! — а оберъ и унтеръ-офицеры: коли! коли!
Армiя, стоящая на мЪстЪ, открываетъ дЪйствiе пушками. — Ружейный огонь плутонгами начинается съ 60 или 80 шаговъ, а когда противникъ подойдетъ на 30 шаговъ, то стоящая армiя сама двигается впередъ и встрЪчаетъ атакующую армiю штыками. Штыки держать плоско, правою рукою, а колоть съ помощью лЪвой. — При случаЪ не мЪшаетъ и прикладомъ въ грудь или по головЪ. ||
Въ этомъ и весь секретъ: пЪхота проходить сквозь пЪхоту и кавалерiю; кавалерiя сквозь пЪхоту и кавалерiю; а какъ только всЪ прошли насквозь, — строятся линiи опять на прежнемъ разстоянiи, гдЪ и командовать: стой! — Задняя линiя проходитъ сквозь переднюю, и налЪво кругомъ — Кавалерiя по четыре налЪво кругомъ. — Тутъ уже станутъ на заднюю шеренгу.
Тотъ же самый маневръ повторяется снова[xi]. Армiя, которая прежде была атакующею, теперь уже стоитъ на мЪстЪ; а стоявшая прежде — теперь атакуетъ — и тоже самое наблюдаетъ. — Vinci![xii]
Не худо сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь, и затЪмъ — по домамъ» (Суворов, Приказы, 30–32).
Следует отметить — и это очень показательная черта, — что А. В. Суворов рекомендует военачальникам «сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь» (курсив наш. — О. Н.). Таким образом, он как бы перемещает свой опыт словесного общения и нашу отечественную традицию экспрессивной риторики в другую, иностранную среду, расширяя социокультурные рамки перцептивного воздействия живого говорения. Эта открытость «языковой личности» А. В. Суворова и незамкнутость его «лингвистической» стратегии во многом способствовали созданию новых элементов в структуре официальной письменности.
Приказы А. В. Суворова — не есть только деловые клише, тексты, репродуцируемые в дальнейшем, это — особые произведения, обладающие авторским слогом, построением, ритмикой. Для создания таких текстов он использовал значительно большее количество языковых средств, чем применялось ранее в официальной письменности. Даже в приказах австрийской армии А. В. Суворов позволяет себе применять и просторечные элементы, и фразеологические выражения, и другие экспрессивные детали, отличающие военно-деловой контекст автора от подобных приказов других лиц. Например, он пишет:
«Планъ операцiонный: въ главную квартиру, въ корпусъ, въ колонну. Ясное распредЪленiе полковъ. ВездЪ расчетъ времени. Въ перепискЪ между начальниками войскъ слЪдуетъ излагать настоящее дЪло ясно и кратко, въ видЪ записокъ, безъ большихъ титуловъ (здесь и далее курсив наш. — О. Н.); будущiя же предпрiятiя опредЪлять впередъ на сутки или на двое.
Не довольно, чтобъ одни главные начальники были извЪщены о планЪ дЪйствiя. Необходимо и младшимъ начальникамъ постоянно имЪть его въ мысляхъ, чтобы вести войска согласно съ нимъ. Мало того: даже батальонные, эска||дронные, ротные командиры должны знать его; по той же причинЪ, даже унтеръ-офицеры и рядовые. Каждый воинъ долженъ понимать свой маневръ. Тайна есть только предлогъ больше вредный, чЪмъ полезный. Болтунъ и безъ того будетъ наказанъ.
ВмЪстЪ съ планомъ долженъ быть приложенъ небольшой чертежъ, на которомъ нЪтъ нужды назначать множество деревушекъ, а только главныя и ближайшiя мЪста, въ той мЪрЪ, сколько можетъ быть нужно для простаго воина; при томъ нужно дать нЪкоторое понятiе о возвышенiяхъ (горахъ)» (Суворов, Приказы, 32–33).
Из других жанров военно-деловой прозы А. В. Суворов применял также инструкции и записки. Первые излагали порядок действия, содержали точные рекомендации, команды, подробную роспись событий, некоторые бытовые детали. Полководец излагал все очень доступным слогом, без использования сложных синтаксических конструкций. Каждый раз он выделял отдельным абзацем смысловую часть. Так в «Инструкции» он говорит:
«Итальянская армiя обязана большею частью побЪдъ своихъ быстрому наступленiю и сомкнутымъ атакамъ въ штыки; а потому всЪ господа генералы должны на каждой дневкЪ упражнять ввЪренныя имъ войска въ дЪйствiяхъ этого рода.
Въ отдаленiи отъ непрiятеля въ походЪ идти рядами, потому что для нижнихъ чиновъ это легче и удобнЪе. На каждую нЪмецкую милю (7 верстъ) часъ отдыху, а если весь переходъ мили 3½ и до 5, то подъемъ въ 2 часа утра, вьючныя лошади съ котлами и мясомъ посылаются впередъ, чтобы люди могли получить пищу, необходимую для поддержанiя ихъ силъ.
Въ разстоянiи около часа отъ непрiятеля выстраиваются взводы, а лишь только подойдутъ подъ пушечный выстрЪлъ, берутъ ружья подъ || прикладъ и идутъ въ ногу, потому что это единственное средство наступать скоро.
Въ 1000 шагахъ отъ непрiятеля всегда строиться въ двЪ линiи, а потомъ съ музыкой и обыкновеннымъ шагомъ подойти на 300 шаговъ отъ противника; артиллерiя всегда становится такъ, чтобы не мешать движенiю другихъ войскъ и дЪятельно производить пальбу» (Суворов, Приказы, 33–34).
В подобном тексте отмечаются односложные предложения-команды, имеющие, как и в других случаях, восклицательную интонацию. В таких образцах прямой речи А. В. Суворов использует традиционные русские и общеупотребительные слова, понятные всем сословиям. Они сопровождаются краткими комментариями:
«Въ 300 шагахъ команда: стой! равняйсь! пальба взводами! заряжай! взводъ готовсь! Кладсь — пли!
ЗатЪмъ бить отбой, а когда люди совершенно приготовятся, то командовать:
Слушай! атака всЪмъ фронтомъ! ружья на перевЪсъ!
Войска берутъ ружья на перевЪсъ, и крЪпко держатъ ихъ въ правой рукЪ.
Маршъ!
Войска трогаются нЪсколько усиленнымъ шагомъ, съ музыкой, съ распущенными знаменами, и когда подойдутъ на 200 шаговъ, то командовать:
Маршъ-маршъ!
Войска удваиваютъ шагъ; въ разстоянiи 100 шаговъ опять командовать:
Маршъ-маршъ!
По этой командЪ люди хватаютъ ружья лЪвою рукою и бЪгомъ бросаются на непрiятеля съ крикомь ypa![xiii]» (там же, 34).
В письмах к высочайшим персонам А. В. Суворов мог применять соответствующую придворному деловому этикету словесную форму послания, где наличествуют лексемы в превосходной степени всепресвЪтлЪйшiй, державнЪйшiй, священнЪйшiй, всеподданнЪйшiй, а речевая орнаментика текста включает и изысканность «приказного» подхода к построению синтагмы и употребление слов с библейской семантикой (Бог, Спаситель, Божiй рабъ, богомолецъ). Таково, например, письмо («прозьба») А. В. Суворова об увольнении в Нилову пустынь (конец 1790-х гг.), обращенная к императору Павлу I:
«ВсепресвЪтлЪйшiй ДержавнЪйшiй,
Великiй Монархъ!
Вашего Императорскаго Величества всеподданнЪйше прошу позволить мнЪ отбыть въ Нилову Новгородскую пустынь, гдЪ я намЪренъ окончить мои краткiе дни въ службЪ Богу. Спаситель нашъ одинъ безгрЪшенъ. Неумышленности моей прости, милосердый Государь. Повергаю себя къ священнЪйшимъ стопамъ Вашего Императорскаго Величества.
ВсеподданнЪйшiй богомолецъ,
Божiй рабъ, Графъ Александръ Суворовъ-Рымникскiй» (Суворов, В-П, 80).
Как мы уже отмечали, официальная переписка А. В. Суворова носит подчеркнуто деловой характер. В создании такого текста автор использовал многие формально-языковые стандарты, находящиеся в том же семантико-стилистическом ключе, что и любая другая документация.
Но А. В. Суворов как один из основоположников военно-делового слога и здесь шел своим путем, выделяясь и в жанровом, и в структурном отношениях. Так, заслуживают внимания те фрагменты его эпистолярного наследия, в которых и проявилось мастерство полководца, формирующего особый «воинский слог» второй половины – конца XVIII в.
Ввиду того, что А. В. Суворов провел многочисленные баталии за пределами России, ему не раз приходилось обращаться к солдатам и офицерам иностранных армий, к их правителям. Естественно, что для таких документов вырабатывался деловой язык, во многом ориентированный на те же правила, что действовали и при создании воинских трактатов для русских. Его отличительными особенностями стали снова наполненность текста высокой патетикой, эмоциональность, наличие повелительной интонации. Весьма типично для такого случая так называемое окружное письмо А. В. Суворова к итальянцам, «писанное въ то время, когда Ланбарды и Чизальпинцы возстали противу Французов!». Приведем его текст:
«Народы Италiйскiе!
Къ оружiю! къ оружiю! спЪшите, стройтеся подъ знаменами вЪры и отечества, и вы восторжествуете надъ нацiею вЪроломною. Союзныя войска двухъ АвгустЪйшихъ Монарховъ сражаются за васъ, проливаютъ кровь для защищенiя вЪры, для возстановленiя прежняго вашего правленiя. Французы не перестаютъ угнетать васъ. Они обременяютъ васъ налогами, и подъ мнимымъ предлогомъ равенства, мечтательной вольности, распространяютъ отчаянiе въ вашихъ семействахъ, исторгаютъ противу законныхъ Государей. Народы Италiйскiе, утЪштесь! есть Богъ вамъ покровительствующiй! есть войска васъ защищающiя! сiи войска несчислимы! Воззрите на сiи несмЪт||ные баталiоны, идущiе отъ странъ СЪверныхъ на помощь къ вамъ! Взгляните на возстающiе со всЪхъ странъ народы, которые, желая прекратить сiю долговременную и кровавую борьбу, вооружилися и преслЪдуютъ врага общаго. И такъ два Императорскихъ войска, состоящiя изъ храбрыхъ воиновъ, пришли освободить Италiю. Всюду, куда прострутъ они путь свой, возстановятся законы, вЪра, всеобщее спокойствiе, вездЪ вЪрные служители богопочитанiя возвратятъ свою собственность…» (Суворов, В-П, 193–194).
Данное послание являет собой оригинальный текст так называемого торжественного делового письма, что характерно для писательской манеры А. В. Суворова. Во всех аналогичных письмах используется почти одинаковый набор языковых перцептеров, воздействующих на слушателя. Это — воззвания и обращения полководца, например: «Къ оружiю! къ оружiю! спЪшите, стройтеся подъ знаменами вЪры и отечества, и вы восторжествуете надъ нацiею вЪроломною» (Суворов, В-П, 193); «Народы Италiйскiе, утЪштесь! есть Богъ вамъ покровительствующiй! есть войска васъ защищающiя! сiи войска несчислимы!» (там же); «Народы Италiйскiе! ваше благоразумiе велитъ мнЪ надЪяться…» (там же, 195). Такой торжественной стилистике соответствует и языковое оформление текста, в котором использованы слова высокого славянского слога, придающие особое смысловое звучание речи автора, например: «Воззрите на сiи несмЪт||ные баталiоны, идущiе отъ странъ СЪверныхъ на помощь къ вамъ!» (там же, 193–194); «…племя ихъ было бы преслЪдуемо…» (там же, 194). Для данного фрагмента типичными оборотами стали атрибутивные формы типа храбрыхъ воинов, всеобщее спокойствiе, вЪрные служители, праведныхъ и неизбЪжныхъ наказанiй и т. п.
Другой образец торжественного делового слога представлен еще одним окружным письмом А. В. Суворова «къ Пiемонтцамъ» от 8 мая 1799 г., продолжающим традицию приказных воззваний. По темпераменту речи, ее насыщенности экспрессией, побуждающей к действию, это и предыдущее послания создают своего рода психолингвистический эффект. Здесь не только важно совмещение словесных рядов и их отдельных компонентов, а весь импульсивный заряд текста, нацеленного на конкретного слушателя. Еще и поэтому в таких образцах торжественного делового письма сильна ораторская риторика:
«Народы Пiемонтскiе!
ПобЪдоносное Россiйско-Австрiйское войско идетъ къ вамъ отъ имени законнаго вашего Государя! Оно пришло возвести Монарха вашего на престолъ великихъ его предковъ, на престолъ, съ котораго онъ былъ свергнутъ чрезъ вЪроломство своихъ враговъ: оно пришло возвратить торжество вЪрЪ, пришло наконецъ || освободить васъ отъ насильственнаго ига вашихъ притЪснителей и изкоренить развратъ, который они стараются поселить во всЪхъ. — Храбрые Пiемонтцы! ваша вЪрность, ваша преданность АвгустЪйшему Савойскому Дому, который толико вЪковъ управляетъ вами съ такою мудростiю и славою, составляетъ священный долгъ, обязывающiй васъ сражаться за то дЪло, котораго одинъ только успЪхъ можетъ утвердить ваше благополучiе. И такъ, послЪдуйте примЪру вашихъ предковъ; возьмите оружiе, которое столько часто торжествуетъ надъ общимъ врагомъ…» (Суворов, В-П, 195).
Кроме отмеченных ранее особенностей такого текста, здесь обращают на себя внимание слова-рефрены — характерные повторы, наблюдаемые в отдельных частях синтаксического целого: «Оно пришло возвести Монарха вашего на престолъ великихъ его предковъ, на престолъ, съ котораго онъ былъ свергнутъ чрезъ вЪроломство своихъ враговъ: оно пришло возвратить торжество вЪрЪ, пришло наконецъ || освободить васъ отъ насильственнаго ига вашихъ притЪснителей и изкоренить развратъ, который они стараются поселить во всЪхъ» (там же, 195–196). Здесь же фиксируются лексемы старославянского происхождения с неполногласием (глас).
Наконец, приведем еще один образец торжественного делового письма А. В. Суворова, который и здесь выступает не только как большой военный стратег, но и тонкий мастер воззваний — той внутренней словесной борьбы, во многом определявшей и успех его побед. Считаем, что данный фрагмент (наряду с указанными ранее) можно включить в хрестоматии по риторике как образцовый текст военно-делового слога. Индивидуальность А. В. Суворова заключается в том, что он сумел создать свой особый тип письменного воззвания, используя при этом богатый потенциал разнообразных языковых средств — как официальных (канцелярских), так и художественно-изобразительных. В таких посланиях, как мы отмечали, активизируется роль высокой славянской речи и библейской риторики, чьи образы и формы удачно вписываются в контекст и ведут эмоциональный ритм воззвания в надлежащей выразительной манере. Вот пример послания графа Суворова-Рымникского «къ республикЪ Генуэзской»:
«Народъ Генуэзскiй!
ПослЪ побЪдъ самыхъ блистательныхъ, Императорскiя войска съ торжествомъ приближаются на||конецъ къ предЪламъ твоего отечества. Храбрые наши воины, которымъ предшествуетъ побЪда, не враги твои; они не враги народамъ; не съ тЪмъ идутъ, чтобъ исторгнуть у тебя плоды трудовъ твоихъ; напротивъ того они идутъ освободить тебя отъ бремени низкаго и жестокаго, подъ которымъ ты стонешь; идутъ возвратить тебЪ похищенный миръ, возвратить свободу, честь твоего богопочитанiя: идутъ возстановить политическiя и торговыя твои сношенiя, оживить твою промышленность и разрушить ковы[xiv] обольщенiя, фанатизма, неблагодарности и обмана…» (Суворов, В-П, 200).
Представляют немалый интерес письма А. В. Суворова к близким и родным людям, где деловой настрой автора приобретает иные черты, выразившиеся и в языке подобных посланий. Прежде всего — это обилие определительных членов и пространные синтаксические конструкции, которые уже создавались по другим, не военно-приказным принципам. Так, в письме к своему племяннику А. В. Суворов пишет:
«Посылаю тебЪ копiю совЪта, писаннаго къ одному изъ моихъ друзей, родившемуся въ прошедшую кампанiю, среди знаменитыхъ побЪдъ, одержимыхъ его отцемъ, и который при крещенiи нареченъ моимъ именемъ. Упомянутый герой весьма отваженъ, но безъ запальчивости; расторопенъ съ разсужденiемъ; подчиненный || безъ униженiя, начальникъ безъ излишней на себя надежды, побЪдитель безъ тщеславiя, любочестивъ безъ надмЪнности, благороденъ безъ гордости, во всемъ гибокъ безъ лукавства, твердъ безъ упорства, скроменъ безъ притворства, основателенъ безъ педанства, прiятенъ безъ легкомыслiя, всегда одинаковъ и на все способенъ безъ ухищренiя; проницателенъ безъ пронырства, откровененъ безъ оплошности, услужливъ безъ всякихъ для себя выгод; рЪшителенъ, убЪгая неизвЪстности[xv]; основательное разсужденiе предпочитаетъ онъ ост||роумiю; врагъ зависти, ненависти и мщенiя; противниковъ своихъ низлагаетъ онъ своимъ снисхожденiемъ, и владычествуетъ надъ друзьями по своей непоколебимой вЪрности. Онъ утомляетъ тЪло свое, дабы укрЪпить его больше; стыдливость и цЪломудрiе въ немъ царствуютъ; Христiанскiй Законъ служитъ ему нравоученiемъ его; добродЪтели его суть добродЪтели Великихъ Мужей; исполненъ чистосердечiя, гнушается онъ ложью; праводушный по природному свойству, попираетъ онъ всякое лукавство; его обхожденiе и знакомство съ людьми только || добрыми; честь и честность его особенныя качества, онъ любезенъ своему начальнику и всему войску. ВсЪ ему преданы, и всЪ исполнены на него надежды. Въ день сраженiя, или во время похода, размЪряетъ онъ и полагаетъ на вЪсы все предлежащее; онъ располагаетъ всЪ мЪры, и вручаетъ себя совершенно промыслу Всевышняго! — Онъ не попускаетъ никогда руководствоваться стеченiемъ различныхъ обстоятельствъ, напротивъ покоряетъ себЪ всЪ случаи, дЪйствуя всегда по правиламъ своей прозорливости, готовой на всякую минуту (курсив наш. — О. Н.)» (Суворов, УП, 24–27).
