Реферат: Этикет в устной речи

Итак, немного о диалоге и монологе. Известно, что результат речевой деятельности — речевое произведение, текст— может принять форму монолога и диалога (в том числе и полилога). Диалог организуется именно сменой реплик, переходом «я» говорящего лица от одного к дру­гому и соответственное изменение слушающего. Если таких активных участников разговора более двух, обра­зуется полилог («поли», как известно,— много). Моно­лог же предполагает длительное постоянство говорящего лица («я») и его адресата («ты») —говорит один («моно»), слушает другой.

Конечно, речевой этикет может существовать в фор­ме монолога (реже), и в форме диалога (чаще). Моно­логи мы произносим (или слышим) в поздравлениях и пожеланиях, праздничных тостах, приветствиях от име­ни и по поручению... «Дорогие друзья! Сегодня, в этот радостный, торжественный день разрешите мне сердеч­но поздравить вас с большой победой и пожелать даль­нейших успехов в вашей работе, а также здоровья и счастья всем вам и вашим близким». Монологи отража­ют речевой этикет торжественный, приподнятый, офи­циальный. Напротив, обиходно-бытовое, повседневное общение типично организует речевой этикет в диалого­вую форму. Как правило, в нашей речи сочетаются реп­лики стилистически однородные: Здорово, Вась! — Привет, Петро! или Приветствую вас, Семен Серге­евич! — Мое почтение, Виктор Николаевич!

Вот «я» — ребенок, а тот, кому направлен вопрос,— взрослый человек. Дядя, сколько времени? В этой фразе мы не слышим никаких отклонений от нормы, все пра­вильно. А теперь другое. «Я» — взрослый, собеседник — тоже незнакомый взрослый: Дядя... Как, по-вашему, раз­вернется фраза после такого обращения? Может ли быть, например, такое: Не будете ли вы так любезны передать деньги на билет? Нет, конечно. После обращения Дядя возможно что-то сниженное, грубоватое, а то и просто грубое,   например:  Дядя,   чего   встал? А   ну, проходи!

В чем же дело? Почему в одном случае обращение Дядя не режет ухо, а в другом звучит неуважительно и грубо? Вот здесь самая пора разобраться в том, какими бывают эти «я» и «ты», участвующие в диалоге.

Обратимся к понятию социальных ролей, которые ис­следуются в социологии, социальной психологии, а так­же в социальной лингвистике (или социолингвистике). О социальных ролях человека в последнее время много пишут в научных и популярных работах.

Любое общество неоднородно в своем составе. И раз­ные люди в разных обстоятельствах используют разные формы общественного поведения.

Если перед нами человек пожилой, умудренный опы­том, то от него ждут совета, ему прощают даже поуча­ющий тон. А если в этом поучающем тоне выступит юнец, окружающие не примут такой формы его поведе­ния. С другой стороны, юноша позволяет себе в общест­ве людей такую меру подвижности и живости, которая не была бы одобрена в старом человеке.

Таким образом, мы всегда должны (и в норме стре­мимся) отвечать определенным ожиданиям окружаю­щих (такие социальные ожидания ученые называют ро­левыми экспектациями). Каждый может припомнить в своей жизни немало случаев, подобных следующему.

Человек имеет определенные права и обязанности в своем социальном поведении, и эти права-обязанности в каждом обществе, в каждом крупном и мелком коллек­тиве предопределены неписаным законом, этикетом, многообразными социальными ролями.

Социологи выделяют постоянные (или статусные) признаки человека и переменные ролевые характеристи­ки. Выделим те и другие.

Среди постоянных характеристик можно говорить об абсолютно постоянных, не изменяющихся ни при каких условиях, и относительно постоянных, изменяющихся в течение длительного времени. Сюда отнесем пол, возраст, образованность и др.

До недавнего времени считалось, что разделение лю­дей по полу не имеет никакого отношения к языку, и мужчины, и женщины говорят на одном и том же языке. И это, конечно, так. Так — в самых основных и самых общих чертах. Но исследования последнего времени вы­являют, что существует определенный преимущественный выбор тех или иных языковых структур, форм и слов в речи мужчин и женщин. Так, например, оказалось, что слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами го­раздо чаще встречаются в речи женщин, что у мужчин и женщин есть излюбленные способы эмоциональных и экспрессивных выражений, что по-разному интонируется речь, не говоря уже о тембровых отличиях.

А в речевом этикете? Наблюдения показывают, что речь женщин в целом более вежлива, что женщины ме­нее склонны к выбору грубых выражений. Так, например, приветствие Здорово! чаще встречается в речи мужчин, а такой вариант, как Здоров! от женщины вообще, ка­жется, не услышишь.

Конечно, речевой этикет имеет специальные обозна­чения адресата— мужчины и женщины. Это Гражда­нин Гражданка, Молодой человек — Девушка и мно­гие другие. Однако русский язык все же не богат эти­кетными формами, отражающими различия людей по полу.

Иначе, например, в речевом этикете японцев, где есть I четкое (и обязательное к исполнению!) разделение фор­мул на мужские и женские. И если бы кто-нибудь из японцев перепутал такие правила, это было бы верхом неприличия. Традиционный русский этикет предусматривает со стороны женщины уважение к мужчине, а со стороны мужчины — почтительное преклонение перед женщиной. Уступить женщине место, пропустить ее вперед, помочь выйти из транспорта, помочь снять пальто, поцеловать ей руку... Мы, к сожалению, все реже встречаемся с та­ким этикетным поведением мужчин. Наши темпы, наши ритмы... Все так! И все же! Люди чувствуют потреб­ность в этикетных знаках, специфичных для поведения мужчины по отношению к женщине.  Например, в польском речевом этикете есть спе­циальное выражение приветствия, посылаемое мужчиной женщине: «Целую ручки, пани», произносимое даже тог­да, когда соответствующего жеста может и не последо­вать. Это все — о разделении речевого этикета по при­знаку пола.

Второй постоянный признак людей, делящий их на группы,— это возраст. Возраст с течением времени ме­няется, и человек в идеале проходит через все возраст­ные группы, однако изменения эти медленные, постепен­ные, поэтому возраст относят к постоянным характери­стикам. С точки зрения возрастной, в обществе можно выделить детей, молодежь, среднее и старшее поколение. Хорошо известно, что молодежь склонна к новациям, жаргонным употреблениям. Это именно у молодых мож­но услышать в качестве приветствий и прощаний Чао!, Приветик!, Салютик!, такие обращения, как Старик, Ста­руха, Чувак, Чувиха и многое другое, конечно же не ре­комендуемое в правильной, нормированной литературной речи.

Интересно, хотя и пародийно, представлен в речевых формах телефонного разговора переход человека из од­ной возрастной группы в другую на 16-й полосе «Лите­ратурной газеты»:

—   Аллё, аллё, квартира Хрумовых? Мне Петю. Ал­ле, Пьер? Привет, дед. Да, все о'кэй... Ну да? Ну, ты даешь! Молоток!

...И через несколько лет:

—  Аллё, квартира Хрумовых? Петра Константинови­ча, будьте любезны. Петр? Здравствуй, дорогой. Да, да, все отлично» (26 октября 1977 г.).

Среднее поколение, по свидетельству исследователей, ведет себя промежуточно между стариками и молоды­ми. Это объясняется тем, что люди среднего возраста занимают активные ведущие позиции и в производстве, и в семье, они должны ладить и со старшими, и с млад­шими, поэтому непроизвольно вбирают в свою речь эле­менты языка разных возрастных групп. Таким образом, речь зрелых людей наиболее многослойна и подвижна.

Общество разделяется на группы и по признаку об­разованности людей. Правда, это разделение особенно существенно в старшем поколении. Среди молодежи да, пожалуй, и среди людей среднего возраста у нас в стра­не образовательный уровень достаточно высок, и объяс­няется он прежде всего всеобщим обязательным средним образованием, а также широчайшим распространением радио, телевидения, газет. Через эти каналы коммуника­ции идет вольная и невольная пропаганда правильной речи.

И все же со степенью образованности связано раз­деление людей на носителей литературного (т. е. пра­вильного) языка и носителей просторечия. Как вы ду­маете, кто на улице, в транспорте может обратиться к другому, например, так: Мамаша, вы выходите на сле­дующей?, Папаша, проходи вперед!, Малый, не мешайся! Или так, например, поприветствовать знакомого: Здо­рово!, Наше вам! Все эти стилистически сниженные формы принадлежат носителям просторечия.

 Для правильного употребления выражений речевого этикета, кроме образованности, нужна еще воспитан­ность, определенный внутренний такт, вежливость и доб­рожелательность. Как мы уже знаем, речевой этикет несет информацию типа: «Я тебя признаю и уважаю, хочу с тобою контактов и устанавливаю их соответствен­но тому или иному регистру социальных отношений». А это значит, что речевой этикет оценивается не только со стороны грамотности, правильности, культуры речи, но и со стороны социально предписанной правильности речевого поведения. Итак, человек может быть недостаточно образован­ным, но достаточно вежливым. Это не парадокс, это законы социально дифференцированного применения языковых единиц. Конечно, определенная степень обра­зованности должна в идеале сочетаться и с соответст­вующей степенью воспитанности, но кто из нас не испы­тывал на себе и не был свидетелем разительного несо­ответствия между дипломом и тактом!

Выражения речевого этикета обладают свойством, которое французский стилист Ш. Балли назвал социальным символизмом. Он писал: «Дело обстоит так, как будто речевые явления впитывают в себя запах, присущий той среде и тем обстоятельствам,   в   которых   они   обычно употребляются. Так же как какой-либо обычай или де­таль одежды могут быть знаками социального положе­ния, вызывать представление о социальной среде, факты речи, даже самые с виду  незначительные — например,

какое-то слово, оборот, технический термин, литератур­ное выражение, даже какая-то особенность произноше­ния могут восприниматься как элемент привычек и обра­за жизни определенной группы, лишь бы только эти фак­ты были очень распространены в этой группе и очень мало использовались в других. Таким образом, им удает­ся символизировать, вызывать в сознании представление об этой группе с ее образом жизни или формами дея­тельности».

Ясно, что, например, Разрешите откланяться, или Позвольте представиться, или Здорово, или Приветик, или Милости просим и многое другое распространено в одних группах и мало используется в других, при этом, конечно, характеризует говорящего как представителя определенной группы.

Обращали ли вы внимание, что иногда и собствен­ные имена, особенно когда они используются как обра­щения, также обладают способностью немало сказать о том, кому они принадлежат. Известные эстрадные пер­сонажи носят имена Авдотья Никитична и Вероника Маврикиевна. Наверное, нельзя переставить, поменять эти имена. И послушайте, как обращаются друг к Другу наши героини. Одна говорит: Авдотья Никитична, вы..., другая — Маврикиевна, ты.

Итак, у каждого говорящего есть набор определен­ных постоянных признаков: пол, возраст, образован­ность и т. д., которые во многом влияют на его речь. Но гораздо более многообразны переменные социаль­ной роли, которые ежедневно играет человек в «театре» нашей жизни.

Понаблюдайте за собой. Вот вы утром в семье—для кого-то родитель, а для кого-то, возможно, и ребенок, для другого—муж (жена). И в таких своих ролях вы ведете собя по-разному и по-разному строите речь! С сы­ном, собирающимся в школу, требовательны, фразы ва­ши императивны: Возьми..., Не забудь..., Надень... А с его бабушкой иная тональность, иной выбор фраз. Здесь вы не требовательны, а скорее послушны, у вас больше согласий, чем возражений... При этом переключение с одного типа речи на другой происходит как что-то само собой разумеющееся! Но вот вы вышли на улицу, и ваша роль — пешеход, а потом пассажир. Общение с прохо­жими и пассажирами (если оно происходит) — этикетно вежливое и содержательно минимальное. Здесь мы при­меняем обиходно-бытовые стереотипы общения — устой­чивые ситуативные фразы, тысячи раз повторенные в по­добных случаях. Такие, например: Передайте, пожалуй­ста, на билет!, а то и просто: Передайте, пожалуйста!, так как из ситуации ясно, что, куда и зачем нужно передать. Или: Вы выходите на следующей? И всем понятно, что речь идет о следующей остановке. Наконец, вы в учреж­дении, здесь вы и коллега, и начальник для кого-то, но для другого — подчиненный. Вот вы на совещании, по­этому общение ведете в официальной тональности, если говорите с трибуны. А затем в служебном буфете в обе­денный перерыв непринужденно болтаете с приятелем. После работы вы можете оказаться покупателем в ма­газине или клиентом в парикмахерской и т. д. и т. п.

Как видим, у каждого из нас множество ролей, и всякая имеет свои языковые особенности. А обращения в речевом этикете такие особенности подчеркивают. В ателье вас могут позвать: Клиент! А в поликлинике — Пациент! или Больной!, и вы ответите обращением: Док-тор! или Сестра! В магазине можете сказать: Товарищ продавец! или Товарищ кассир!, хотя и прозвучит это несколько официально.

Социальные роли и закрепленная за ними манера речи осознаются говорящими. По справедливому заме­чанию Л. П. Крысина, исследовавшего социальные роли говорящих, нередки такие оценки: «оставь свой про­курорский тон», «кричит как базарная торговка», «го­ворит как учитель», «начальственный окрик» и подобное.

Очень важно представить себе, уяснить, опознать, какую социальную роль исполняет собеседник, чтобы применить к нему правильную реплику.

В распознании примет собеседника нам помогает зри­тельное узнавание: знакомого, о котором у нас много сведений, и незнакомого, пол, возраст да и другие при­меты которого налицо. Порой для вступления в контакт нам нужен минимум таких примет, в других случаях — значительно больше. Здесь на помощь приходят те фор­мулы речевого этикета, которые служат называнию и самоназванию собеседника при знакомстве, представ­лении.

В ситуации речевого этикета, которую выделяют как «Знакомство», различают речевые действия между двумя (знакомство без посредника), когда происходит самона­звание собеседников, и речевые действия между тремя (знакомство через посредника), когда происходит назы­вание собеседников присутствующим третьим человеком. При этом, конечно, такие этикетные ритуалы также на­ционально, да и социально, специфичны. Известны мно­гочисленные анекдоты, в которых, например, подчерки­вается, что в Англии без посредника, который предста­вил бы незнакомых, никакой контакт (при помощи «само знакомства») невозможен. В других странах зна­комятся легче. В разных возрастных группах степень легкости или затрудненности знакомства различная: мо­лодежь знакомится непринужденно и легко, пожилые люди — труднее. В неофициальной обстановке, на отды­хе знакомство облегчено, в официальной оно более ритуально.

 В назывании и самоназвании собеседника применя­ются собственные имена, при этом в той форме, в кото­рой предполагается последующее обращение: «Меня зовут Клава; Меня зовут Клавдия Викторовна; Моя фа­милия. Пирогова; Будем знакомы. Меня зовут Володя; Разрешите представиться: Владимир Сергеевич Пиро­гов — не правда ли, эти формулы уже задают необходи­мую тональность общения с нашим новым знакомым! То же можно видеть и при представлениях людей третьим лицом, посредником: Познакомьтесь, пожалуйста. Это Владимир Сергеевич Пирогов, о котором я вам говори­ла. А это - Надежда. Алексеевна. Прошу любить и жаловать. Но нередко имен нам недостаточно. В деловом об­щении мы хотим еще и уточнения профессионального и производственного положения собеседника. «Ректор инс­титута привел его к нам на кафедру и представил:

— Товарищи, будьте знакомы: ваш новый заведую­щий профессор Флягин Виктор Андреевич. Прошу лю­бить и жаловать.

Флягин отдал нам общий поклон, слегка принагнув голову словно бы от подзатыльника» (И. Грекова. Ка­федра).

Все, о чем мы говорим сейчас,— самоназвания и на­зывания. Они могут обозначать и семейные роли: Я— мать Ильи; Я — сестра Марины и т. д. Но вот такие роли, которые не предполагают последующих контактов и близкого знакомства, а также те, которые самоочевид­ны, не подлежат расшифровке при знакомстве. Это и прохожий, и пешеход, и пассажир, и отдыхающий, и зри­тель...

Страницы: 1, 2, 3, 4