Курсовая работа: Словари жаргона как слепок эпохи
В одном из предисловий к современному словарю констатируется: "Успех борьбы с преступностью, особенно профессиональной и организованной, немыслим без знания специалистами наиболее характерных способов и ухищрений…" А дальше хорошие, правильные слова про жаргон. Но портняжить с дубовой иглой по дорогам (разбойничать) в 1991 году? Откуда? Из Ваньки Каина. Да и другие современные словари жаргона (1992, 1997 гг.) уверяют нас в том, что это антикварное выражение ЯКОБЫ выжило не только в изданиях криминологов, но и на родных просторах. Сомневаюсь я. Не верю словарям, верю прогрессу. А вы?
Назовем это по-научному анахронизмами.
Их много. А поскольку авторы и сами этих слов не слышали, то принимаются их перевирать по-всякому. Искажение анахронизмов приятно разнообразит другие типы ошибок и дополняет их.
Чепуха, или "реникса" - по-латыни
Это хорошая традиция - не отвлекать преступников от работы, а сочинять за них небывалые слова и выражения. Особенно она расцвела в ХХ веке. Потому, в частности, что все несуразицы словарей были надежно прикрыты грифом "для служебного пользования" (ДСП).
Пристав Попов Виктор Михайлович в 1912 году издал простой такой словарик. Но пристав, видно, по причине небольшого образования обошелся почти без ошибок. Ну, есть кое-что. Вот он уверяет, что оталец - это "вор-подросток", основываясь на другом словаре, 1909 г. Что за проблема? Исправьте на оголец - и все в порядке. Нормальный человек так и сделает. А профессионал? А профессионал ни за что не допустит уничтожения "улики". Ибо он знает, что каждое "расшифрованное" слово - это еще один гвоздь в гроб преступности. Поэтому он в свой словарь аккуратно внесет оба слова. И нормальное оголец - "вор-подросток". И ошибочное оталец - "вор-подросток", которому скоро уже можно будет отмечать сто лет отсидки в жаргонных словарях. Не верите? Сразу видно, что вы не профессионал. А посмотрите в издания 1923, 1927… 1991, 2000 годов. Есть. Оба. Но вам все равно кажется, что оголец значит просто "мальчишка, подросток", а слова оталец вообще не существует. И мне так кажется. И тут явно что-то надо менять: либо словари, либо русский язык. Чтоб впредь стыковалось.
Но это еще цветочки. В отличие от служаки-пристава Сергей Михайлович Потапов был дипломированным юристом. Его магистерская диссертация 1916 года была апофеозом гуманистических идей. Поэтому вполне естественно, что через пару лет мы его встречаем уже в качестве сотрудника научно-технического отдела ОГПУ. И юристом он был настоящим. Но поставили ему "несвойственную" - как говорится - задачу. И он эту задачу выполнил. Так в 1923, а потом в 1927 на основе словаря г-на Попова вышел первый советский жаргонник, зафиксировавший обширные новшества в духе эпохи. Каждая книга имеет свою судьбу, говорили древние. Последняя книжечка с 1990 года перестала быть секретом. И выходила в наши дни неоднократно и большими тиражами, поэтому о ней мы можем судить по непосредственным впечатлениям, а не по копиям. Высокий уровень образования и крен в позитивизм, похоже, определили ту трепетную добросовестность, с которой Сергей Михайлович собрал и сохранил для потомков черновые записи рядовых оперов со всеми невозможными причудами орфографии. Столько всего, что даже трудно выбрать. Ну, вот хотя бы слово капшук, капчук, то есть "мешок, кисет, кошель". А в речи конных барышников это название кошелька стало условным обозначением суммы в 100 рублей. Понятно, что в 1927 году конная торговля была не до конца еще урегулирована, а потому подавала признаки жизни. Однако слово капчук автором было прочитано как кайгук "100 рублей". (рукописное п с чертой над буквой = й, ч похоже на г) Есть оно и в тех словарях наших дней, из которых нет бедному слову выхода. Однако дошло в еще более искаженном виде: кайгун "100 рублей". Давно пора "актировать". Какая конная торговля? На дворе век Интернета! Хотя авторов можно понять, словцо-то штучное. Можно и ошибиться. Но вот машина, что значит "револьвер", а рядом маТина, тоже "револьвер". Надо все-таки карандаш затачивать. Или еще перл: взять за жагу. У бандитов, если верить тов. Потапову, это секретное выражение обозначает "настойчиво напирать при допросе". Вот мне такое название части тела "жага" кажется сомнительным. И есть гипотеза, что буковки как-то не так в этом слове слиплись. Знания русского языка достаточно, чтобы догадаться, как же все-таки выражались настоящие бандиты в годы нэпа..
А вдогонку цитатка, из С.Потапова: "Существование особого условного жаргона могло бы дать сильное оружие для выполнения преступных посягательств, если бы этот своеобразный язык не был расшифрован". И расшифровал. Чем всемерно помог взять бандюков "за жагу".
Ну как тут удержаться, если традиция продолжается. Вот еще того же порядка перлы, проникшие в современные словари. Партюр - "сообщник", вместо прозаического слова партнер. Бандиса - "гитара", видимо, авторы имели в виду "бандитская", а на самом деле это *банджа, то есть "банджо" - только по-неграмотному. Трофли - "краденые вещи", читай "трофеи". Все эти загадки вызваны спешкой и плохим почерком, но разбирать их интересно и, может быть, небесполезно для формирования грамотности у молодежи, которая эти словари покупает. И подкупается авторитетностью изданий.
Искажение анахронизмов, слов давно вышедших из употребления, но в словарях оставшихся, тоже способствовало формированию своеобразного слоя ошибок. Торопится автор, печатает, сроки поджимают. И вместо татебное ("ворованное", от тать - не слишком актуального синонима слова "вор") печатает таубеное (1992 г.). И можно понять людей. Как говорится у М.Задорнова в миниатюре про "компот", там "персик плавал". Там, действительно, слово таубен - "счастье" в соседней строке. А потом кто-то повторяет: таубеное - "ворованное" (1997 г.). А кто-то перепечатывает (2000 г.). А потом поди доищись корней. Три толстых словаря (2 от криминологов и 1 академический) настаивают, что слово существует. Как тут возразить? Только показать, в каком месте возникла ошибка: У Л.Мильяненкова в 1992 г.: таубен, а потом татебное, а у трех авторов (Д.Балдаев и др.) в том же году: таубен, а татебное пропало, потому что трансформировалось в таубеное.
А вот еще яркий пример того, как словесная "улика", раз попав в словарь, потом уже не исчезает. Смысл забывается, само слово порой искажается до неузнаваемости, но позиция в словаре остается заполненной. Туес (туис) колыванский - по-арестантски "простак". Откуда такое выражение? В сибирских говорах туес - берестяной сосуд. Колывань - поселок на Алтае, славный камнерезным заводом и изобретателем Ползуновым. До конца 19 века шпану водили в Сибирь этапами. И вот уже за Тобольском к спевшимся за долгий путь мазурикам прямо в когти попадали местные курокрады с домашними припасами в берестяных туесках. Почему-то колыванский. Видно, немалое шло с заводов пополнение. Но потом Колывань перестала быть заметным центром промышленности. Транссиб мимо прошел. И выражение "туес колыванский" стало анахронизмом. Но из словарей не ушло. А стали писать туж, туз, но по инерции "колыванский". Ничего это не значит. Но переписывается с завидным упорством.
Эти слова небывалые и их судьба напоминают рассказ В.Шаламова "Онже Берды", историю, так сказать, гулаговского "поручика Киже". Одно из имен рецидивиста пошло учитываться особой строкой и было заполнено случайным арестантом. Так вот, судя по этим и многим другим примерам, слова амнистии не подлежат. Попало в словарь жаргона - и не чирикай. Будешь столетиями переиздаваться.
В надежде обаять читателя авторы порой находили особые тайные выражения даже в простом и незамысловатом - как "дубовая игла" - повествовании Каина. Даже в тех местах, где не было намека на иносказание, висельный юмор и обычную для него народную образность. Стиль Каина протокольно ясен: "Пришли в дом ваш купцы для сыскания пропалых вещей" (говорит он будущим жертвам). Как видите, не слишком заботясь о правдоподобии в два часа ночи. А для продуктивности диалога показывает пистолет. Под пером же его последующих интерпретаторов возникает якобы "секретное" выражение купцы пропалых вещей - "воры". И так далее.
Возьмет писатель такой словарь, чтоб свой роман украсить. И будет у него там какой-нибудь "лашла" "трофли" тырить, а "партюр" бренчать на "бандисе". Впечатляет? А исправь ошибки - и уже никакой игры образов, одна проза: лепила-доктор какие-то трофеи ворует, партнер тренькает на банджо. Правда, с ошибками солиднее смотрелось? Ошибки создают неповторимый колорит фантастической воровской романтики и формируют тот "экзотический" слой словес, глядя на которые, даже матерый рецидивист только поцокает языком. И ни за что не признается, что таких не слыхал. Чтоб не уронить авторитета. Вот и пусть слова-призраки остаются в словарях.
Назовем это по-научному "рениксой". И пойдем дальше.
Русское и цыганское гостеприимство
Со словарем Потапова связана еще одна любопытная история. В этом словарике есть целый букет загадочных выражений. Они восходят к великому и прекрасному цыганскому языку. А к жаргону отношения не имеют. Вот одно: Джуга мартхаш тыни - "выпить самогонки". Я бы это прочел так: *Чув гамыра тхэ аштини. Слово гомыра значит "спирт", оно жаргонное. Остальное - по-цыгански, на каком-то диалекте юга России. Реплика переводится так: "Ставь гомыру и остатнюю". Реконструируем ситуацию. Видно, агент у них засиделся. Пришлось людям выставить на стол последнюю бутылку. А он зафиксировал этот наивный знак цыганского гостеприимства. А вот еще один пример: Простая секедана бакру. Словарь невозмутимо, как Ванька Каин, толкует: "идут арестовывать". По правде же сказать, крик души шустрый агент зафиксировал: "Праста-а!!! С-скедэна!!! Бакроу!!!" - "Бежим! Забирают! Козел!"
И еще. Цыгане люди общительные и гостеприимные. И все, что от них услышано, зря этот собиратель народной речи в феню вставил. Бывает, что в жаргонный словарь попадают и другие иноязычные вкрапления, корейские, еврейские, польские. Но ведь в студенческий жаргон мы не включаем всякие там "Уотс зэ тайм?" Хотя уж это все студенты знают. А какой русский не знает "Хэнде хох!" или "Се ля ви"? Так зачем же в блатной словарь включать весь этот "интернационал". Речь-то все-таки о русском жаргоне. Должен быть предел и должностному гостеприимству. (Недавно вышла монография: Надежда Деметер, Николай Бессонов, Владимир Кутенков. История цыган - новый взгляд. - ИПФ "Воронеж". 2000. В ней правомерность включения в словарь 1927 г. почти 200 цыганских слов также получает обоснованную критическую оценку.)
Конечно, цыганская лексика в словаре Потапова 1927 года может и должна изучаться. Правда, только в одном аспекте. Известный научный интерес представляют ошибки в восприятии слов языка, абсолютно незнакомого автору записи. Так, буравин "вино" восходит к цыг. бравинта "водка", но конечное -та явно было осмыслено как русская частица -то. Или ракзура "жеребец", из цыг *[г]ра[й] зура[ло] "конь сильный", было услышано как "ракзура - во!". А уэрбайу "ардом" (тюрьма), это, вероятно, цыг. о* кхэр баро - букв. "дом большой", т.е. казенный дом (тюрьма). [*О - артикль мужского рода (здесь и далее в цыганских примерах).] В последнем случае видно, что записавший имел трудности с передачей специфических цыганских звуков придыхательного [кх] и гортанного [рр]. Все это ценно с точки зрения диалектологии цыганского языка, но к родной фене отношения не имеет.
Тем удивительнее обнаружить буравин и буровин в значении "вино", ракзура "жеребец" в словарях вплоть до 2000 г. Если словари сводные, то почему игнорируется уэрбайу "тюрьма"? Если же слова отбирали, ориентируясь на современную живую речь, то всех трех слов точно быть не должно. Однако похоже, что слова отбирали по расплывчатым вкусовым критериям. Поэтому унру "сапоги", из того же сомнительного источника (цыг. пунрро "нога, ступня"), дослуживается до большого словаря, а слово с подозрительным сочетанием гласных уэкнуро "милиционер", уж больно странное, доживает только до словаря 1991 г. Весьма вероятно, что это о кнуро, то есть "кнур", в неуважительном смысле примененное к представителю власти. И составители словаря 1991 г., похоже, созвучие почувствовали, ибо ударение, отсутствующее в источнике 1927 г., восстановлено как бы не без влияния этой ассоциации.
О немецком вкладе в словари фени
Начиная с питерского словаря 1992 года, присутствие "интернационала" в толстых словарях жаргона стало неожиданно и неоправданно массовым. Начну с примера. Представьте себе, что листаете вы словарь какого-нибудь австралийского сленга и постоянно натыкаетесь на что-то родное и знакомое. Типа: aga - "yes", voda - "water", glyadi - "look", davay - "give". И так 600 раз. Вы испытываете легкий шок. Правда? Потому что ничего подобного раньше не фиксировалось. Потому что это либо невероятное открытие, либо чудовищная мистификация.
Успокойтесь, это я сам придумал, чтоб вам было легче понять мое состояние, когда в словаре жаргона 1992 г. я постоянно натыкался на что-то знакомое и родное. Типа: вудер - "зверь". Надо же, слово какое странное. В смысле, похоже на "дверь", по-цыгански. Опечатка? Гав - "деревья" (деревня?). Дальше: дамук - "большой палец". Только у немецких цыган и встречается. "Во как криминалитет изгаляется!" - подумает наивный читатель. И будет не прав. И вовсе это не криминалитет. Это менталитет такой - тащить в словарь все, что под рукой оказалось. Например, чай - это ЯКОБЫ "девушка, занимающаяся для видимости торговлей, при этом выслеживающая кого-либо" . Представляете? Оторопь берет от такой детализации понятий. Как в ракетных войсках! По-цыгански чай, чхай, щей значит "девушка", действительно. Но любая цыганская барышня. Но каково же было мое удивление, когда обнаружилось, что толкование, которое выше подчеркнуто, дословно во всех деталях совпадает с толкованием в немецком жаргонном словаре.
Этот путь мне показался многообещающим. Стал проверять сплошь, и выявилась масса неслучайных совпадений. Иногда перевод прихрамывает, иногда хромает основательно. Было толкование "фрукт", стало "страх" (по-немецки пишется похоже: Frucht - Furcht) - граль. Так страшнее. Было "друзья", стало "враг" - небуди. Зачем в жаргоне "друг"? Не интересно.
И если вы все еще думаете, что это преступники так начудили, то нет. Сидел знаток, мучился, слова выписывал. Написано-то по-немецки: E(e)che 'Jammer, Klage, Elend'. Перевел. Получилось: "горе, жалоба, больной". Это ж еще в словарь переписать надо. Первая попытка: горе, жалоба, больШой. Еще разок: горА, жалоба, больШой, значительный.
Похожие ошибки и в немецком словаре уже были. Там тоже профессионалы сидели, и чудили порой серьезно, по-немецки. Взяли, Hut и Hure перепутали (Wetterhahn). Было толкование "шляпа", стало - "шлюха". Так, видимо, криминальнее. В наши словари это вписано как ветерхан.
Еще интереснее получался эффект наложения, когда к немецким ошибкам своих добавили от души. Не всегда и просто рассказать, что с чем путали. Попробую с самого начала. Угадайте, что значит по-чешски слово Narod? Да, конечно, "народ". А в тамошнем цыганском диалекте чешское слово Narodу значит "друзья из не-цыган, из местного народа". От цыган оно еще в Австро-Венгрии было услышано, записано и попало в криминальный словарь с толкованием "Blutsfreunde" (побратимы). Потом слово Narodу ходило из словаря в словарь, пока его немцы не прочитали Nebudy (можете сами сравнить "внешность" двух вариантов в рукописной форме, а с ударением и немецкое r = ч). Но толкование не искажали. Потом кому-то пришло в голову дополнить русский жаргонный словарь безграмотными выписками из немецкого словаря. Nebudy "Blutsfreunde" было переведено: небуди "кровный друг". Справедливости ради надо заметить, что Blut - это "кровь", а Freund - "друг". А далее в результате "редактирования", потому что "кровный друг" звучит глупо и противоестественно, получается в словаре "кровный враг". Но что-то общее просматривается. Во всяком случае от народи "друзья" до небуди "кровный враг" дистанция ближе, чем от божьего дара до яичницы.
А с "летающей вошью" вообще случилась невероятная история. Начнем с того, что в начале 19 в. лингвисты все еще злоупотребляли латынью. Они писали: "wurawel (volat), Laus.", что значит "вуравель (летает), лужицкое". Последнее слово, название языка, написано сокращенно. А в конце 19 в. полицейские с латынью уже не дружили. Поэтому они за толкование приняли сокращение Laus[itz] - "лужицкое". Ну, правильно! Там же "обратно" персик плавал… Laus и есть "вошь" по-немецки. А точка как-то затерялась. В общем, нашим осталось только перевести. С этим они справились успешно: вуравель - "вошь" (1992, 1997, 2000).
В подобных случаях диагноз ясен: списано. И искать, где же вуравель в русской фене обитает, - пустая трата времени. Но кто-то возразит: "А вдруг так тоже говорят?" Когда речь идет о фальсификации словарных материалов, как говорят - пока еще не важно. Надо вначале отсеять фальсификат. Поэтому сейчас для меня важно, что в словарь, который претендует на звание "словаря современного русского жаргона", список в 600 с лишком позиций был вставлен после варварского перевода с немецкого. И не верю я, чтобы русские братки немецкий жаргонный словарь зубрили со всеми его ошибками для обогащения собственной фени. Мое объяснение проще: списано. И таких "ушей" из словаря торчит достаточно, чтобы безошибочно узнать "льва", и даже порой представить, как он выглядел до перевода. Вот такое открытие: перед нами мистификация, малограмотная и широкомасштабная.
