Реферат: Структурно-семантические особенности видо-временных форм английского глагола в синхронном и диахронном аспектах
Также необходимо отметить что в древнеанглийский период уже существует ряд других средств передачи видового значения: сложные сказуемые состоящие из сочетания глаголов habban (NE have), beon - wesan (NE be), weorðan (NE become) с формами причастий настоящего и прошедшего времени. Данные синтаксические конструкции не являются устойчивым противопоставлением к простым глагольным формам и не должны рассматриваться как члены грамматических категорий. Они находятся на периферии глагольной системы и представляют собой синтаксический материал, в дальнейшем использованный для расширения данной системы. Но уже в древнеанглийский период четко отслеживается процесс грамматизации данных конструкций – переход их от свободных синтексических сочетаний в аналитическую глагольную форму.
Способы передачи значения завершенного или предшествующего действия в древнеанглийский период.
Рассмотрим сначала сочетания beon, weorðan и habban с причастиями прошедшего времени. Данная форма является источником современного перфекта.
Сочетания глагола habban с причастием прошедшего времени.
OE.: “he… hæbbe hine selfne forgietenne” – NE.: “he has forgotten himself”. На данном примере мы видим стандартную объектно-предикативную синтаксическую конструкцию: глагол habban (полностью сохраняющий свое лексическое значение) управляет прямым дополнением с причастием-определением имеющим значение состояния и согласованным с определением, что является показателем полной независимости причастия от глагола.
OE.: “Wuton agifan ðæm esne his wif, for pæm he hi hæfo gearnad mid his hearpunga” – NE.:”… because he has gained her by his harp play”. В данном случае уже наблюдается некоторая десемантизация глагола habban и его связь с причастием имеющим значение завершенного действия – по отношению к другим членам предложения эта конструкция действует как единое целое.
OE.: “Pa ic hæfde ðone weall ðurhðyrelod, ða geseah ic duru” – NE.: “When I had passed that wall, then I saw the door”. В данном случае конструкция с habban выражает прошедшее действие в ряду других прошедших действий. Значение предшествования в данной ситуации может быть определено контекстуально.
Лексический охват конструкций с habban довольно велик – она встречается со многими глаголами, но преимущественно с переходными. Редкие же случаи употребления конструкции с непереходными глаголами свидетельствуют о полной десемантизации habban:
OE.: “Pa Moises hæfde gefaren ofer pa Readan sæ, pagegaderode he eall Israhele folc” – NE.: “When Moises had passed through the Red sea he assembled the Israel people”.
Из вышеприведенных примеров видно, что процесс грамматизации синтаксических конструкций habban + причастие прошедшего времени начинается уже к концу древнеанглийского периода. Формальная модель конструкции не является стабильной, показателем чего служит большое количество вариантов с различиями в порядке слов и согласовании причастия и семантическое варьирование: обозначение как действия так и состояния.
Сочетания глаголов beon и weorðan с причастием прошедшего времени.
Сочетание глаголов beon и weorðan с причастием прошедшего времени занимает несколько иное положение. Такое сочетание можно считать составным именным сказуемым с причастием-предикативом обозначающим признак или состояние, возникшее в результате совершенного действия:
OE.: “… wæron pa menn on lande of agane” – NE.:”…those people were gone up to that land”.
Однако уже в это время данные сочетания иногда обозначают не только состояние, но и действие:
OE.: “And swa wæs geforden patte…” – NE.: “And it had happened that…”. В данном случае сочетание с beon стоит в одном ряду с перфектными конструкциями.
Перфектные конструкции и сочетания с beon находятся в отношении дополнительной дистрибуции. Как уже было сказано, конструкции с habban почти никогда не образовываются от непереходных глаголов, тогда как сочетания с beon употребляются только с причастиями непереходных глаголов. Так создалась потенциальная возможность стягивания их в один ряд и для развития перфекта с двумя вспомогательными глаголами.
Семантика перфектных конструкций.
Что касается семантики перфектных конструкций, то в древнеанглийский период они синонимичны простой форме настоящего времени. Формы перфекта настоящего и прошедшего времени имеют значение завершенности действия. Сема «завершенность» легко переосмысляется в сему «предшествование», которая очевидно была пока еще не обязательной и дополнительной. В большинстве случаев перфектная форма сопровождается лексическими уточнителями, указывающими на предшествование одного действия другому.
Предшествование и законченность действия могут выражаться различными средствами. К лексическим средствам относятся многочисленные глаголы как с уже упомянутым префиксом ge-, так и с рядом других префиксов: to-, on-, a- и др. помимо этих глагольных префиксов в древнеанглийском языке имеется множество слов с семой «предшествование»: предлоги и наречия beforan, gefyrn, ær, toforan – до, ранее; глаголы с компонентом fore- и т.д. Поэтому предшествующие действия обозначаются как перфектной конструкцией, так и простой формой прошедшего в сопровождении наречий или придаточных времени, вводимых ær pam pe, ær pon pe – прежде чем, до того как, или оборота ær pissum – перед этим.
Показательно, что несмотря на многообразные возможности обозначить законченность и предшествование, их выражение в древнеанглийском не является регулярным. Иногда предшествование одного действия другому выражено простым прошедшим и выясняется только из ситуации, или же последовательность действий остается неясной:
OE.: “Ond pæs ofer Eastron gefor Æpered cyning; ond he ricsode V gear” – NE.: “And after Easter king Atered died; and he had reigned for five years.
Поскольку простая форма – с контекстуальными уточнителями и даже без них – могла выражать все те значения, которые передавали перфектные конструкции то они находились в отношениях полусвободного варьирования: претерит свободно заменял перфектную конструкцию, тогда как последняя могла заменить первую только в некоторых ее функциях.
Способы передачи значения длительного действия.
Сочетание глаголов beon и weorðan с причастием настоящего времени являются предшественниками современных длительных форм. Статус этих сочетаний в древнеанглийском языке оценивается по-разному: некоторые лингвисты считают их составными сказуемыми, обозначающими признак, другие считают их глагольной формой, способной выражать действие. Употребление этих сочетаний, а иногда и их происхождение, объясняют влиянием латыни и кельтских языков (а также французского языка в среднеанглийский период), так как они часто встречаются как кальки в переводах. По мнению некоторых историков [Т.А.Расторгуева; И.П.Иванова], справедливость данного мнения крайне спорна, так как эти сочетания встречаются и в оригинальной прозе. Лексически эти конструкции ограничены, в основном, непредельными глаголами, причем количество этих глаголов ограничено – для данных конструкций характерны стереотипные описательные формулы.
Оттенки значений длительных конструкций различны. Они могут выражать действия большей или меньшей протяженности. Причем значение длительности передаваемое самим сочетанием beon + причастие настоящего времени носит неопределенный характер – она не ограничена во времени:
OE.: “Pær wæron sume of ðæm bocerum sittende” – NE.: “There were some of those learned men sitting”.
Ограничение длительного действия временными рамками достигается лишь контекстуальными средствами – наличием обстоятельств обозначающих определенный временной промежуток:
OE.:”… ond ealle pa woruld on hiora agen gewill onwendende wæron fol neah cwintra” – NE.: “… and (they) … were changing the world during fifty years”.
Также данные конструкции могут обладать чисто описательным значением, которое присуще и простым глагольным формам, а также обозначать постоянные признаки предмета:
OE.: “Ond æfter pæmufrate pa ea, seo is mæst eallra ferscra wætera, ond is irnende purh middewearde Babilonia burg” – NE.: “And after that the river Euphrates that has the freshest water and flows in the middle of Babylon city”.
Во многих случаях конструкция с причастием настоящего времени служит, подобно современным формам длительного действия, фоном для другого действия:
OE.: “Efne ða se apostol ðas sprecende wæs, ða bær sum widuwe hire suna lic to bebyrgenne” – NE.: “And when that apostle was speaking of his doctrine then a widow brought the body of her son to bury it”.
Более того, длительная конструкция имеет даже свои типичные контексты и случаи употребления – предложения с союзами oð, oð pæt – до тех пор, пока, в которых выражаются два последовательных действия в прошлом: длительное действие, продолжающееся вплоть до того момента, когда произошло второе действие:
OE.: “Ond hie ealle on pone cyning wærun feohtende, oð pæt hie hine ofslægene hæfdon” – NE.: “And they were fighting that king until they killed him (had him killed)”.
Однако все значения длительной конструкции могут быть выражены и простой глагольной формой:
OE.: “… ond he pær wunade, oð pæt hine an swan ofstang” – NE.: “… and he was living there until one shepherd killed him”.
По мнению большинства исследователей, при всем разнообразии значений, основной функцией длительных конструкций в древнеанглийский период является повышенная экспрессивность, акцентирование, т.е., по сути дела, функция стилистическая. Эти наблюдения интересны тем, что они напоминают современную трактовку форм длительного вида некоторыми лингвистами, усматривающими в нем особую «живописующую» функцию. Более подробно данная теория рассматривается в следующей главе.
Таким образом в древнеанглийский период между простыми временными формами и синтаксическими конструкциями видового значения создаются семантические отношения включения и полусвободного варьирования. Простая форма может передавать любое значение данных конструкций, тогда как последние ограничены по семантике: перфектные конструкции имеют видовые значения завершенности и предшествования; конструкции с причастием настоящего времени выражают длительность, незавершенность и, очевидно, тяготеют к более экспрессивным, стилистическим средствам.
Развитие видо-временных форм английского глагола в течение среднеанглийского и ранненовоанглийского периодов.
Становление категориальной формы будущего времени.
В течение письменной истории глагольная система английского языка расширилась не только за счет создания новых грамматических категорий; внутри существовавших категорий времени и наклонения возникли новые категориальные члены, которые обеспечили более универсальное грамматически формализованное обозначение будущих, а также потенциальных и нереальных действий. Отношения категорий будущего времени и сослагательного наклонения в современном английском языке являются крайне спорным вопросом, так же как и развитие данных аналитических форм и их взаимоотношения в процессе развития языка. В данной подглаве рассматриваются их связи и взаимодействие в диахроническом плане, поскольку они все-таки входят в близкие сферы значения и имеют единые источники: сочетания древнеанглийских глаголов willan и sculan (will и shall) с инфинитивом. Специфика их развития состоит в том, что изменения внутренних отношений между компонентами не имели сколько-нибудь заметных внешних проявлений: внешний облик конструкций остался почти таким же, как был. Своеобразным было и их семантическое развитие: оно заключалось не столько в приобретении новых значений, сколько в частичной утрате старых.
Как уже было отмечено, в отсутствие специальных грамматических средств со значением будущности в древнеанглийском, будущие действия передаются формами настоящего времени (особенно глаголов, обозначающих законченные действия, а потому чаще — приставочных), а также сочетаниями глаголов модальных значений намерения, возможности, долженствования с инфинитивом.
OE.: “Ic secge ре, pu eart Petrus, and ofer pisne stan ic getimbrige mine cyrcan.” – NE.: “ …and over this stone I will raise my church.”
Что касается выражения будущности в древнеанглийском с помощью глаголов модального значения, то обычно в сочетании с инфинитивом sculan и willan выражают свойственные им модальные значения и могут относить действие к будущему при определенном лексическом наполнении инфинитива, с временными указателями или в соответствующей ситуации:
OE.: “Hwaet sceal ic singani” – NE.: “What should I sing?”
Но при употреблении sculan и willan в формах сослагательного наклонения картина примерно та же:
OE: “...swa paet he mehte asgperne gerascan, gif hie amigne feld secan wolden.” – NE.: “…he could reach every (army) if they would come to the field”.
Лишь в отдельных, очень редких случаях можно предполагать, что глаголы sculan и willan десемантизировались и выражают «чистое» будущее или нереальность:
OE.: “... sev pon hie gecuron Ercol pone ent past he hie sceolde mid eallum Creca craeftum beswican.” – NE.: “… before they elected Hercules… to defeat them with all Greek forces.”
Важным, хотя и косвенным, доказательством того, что модальные сочетания в древнеанглийском не были регулярным средством обозначения будущих действий, является высокий удельный вес форм настоящего времени в значении будущего.
Дальнейший процесс преобразования модальных сочетаний в аналитические конструкции можно показать посредством последовательного применения некоторых критериев грамматизации.
Приобретение грамматического идиоматизма в принципе должно подтверждаться десемантизацией первых компонентов: утрачивая свое лексическое значение, они превращаются в чисто формальные показатели грамматических форм. Между тем бесспорных случаев полной десемантизации очень мало не только в древнеанглийском, но и в более поздние периоды.
В текстах XIV в. встречаются предложения с глаголом shall, в которых значение долженствования, необходимости несовместимо со значением инфинитива или других компонентов высказывания или плохо с ними сочетается:
“...trusteth me, Ye shal nat plesen hire fully yeres thre, — This is to seyn, to doon hire ful plesaunce.”
Точно так же и значение willan желать может быть несовместимо со смыслом предложения:
“But natheless she ferde as she wolde deye.”
Если нет полной несовместимости, то могут создаваться такие контекстные условия, которые допускают принципиальную возможность десемантизации:
“For this ye knowen al as so wel as I, Whose shal telle a tale after a man, He moot reherce as ny as evere he kan.”
“Tomorwe at night, whan men ben alle aslepe, Into oure knedyng-tubbes wol we crepe.”
В последнем предложении will с инфинитивом употребляется в значении будущего вместе с формой настоящего, но этот параллелизм не может быть критерием десемантизации; напротив, возможно, что они помещены рядом, чтобы выразить разные значения.
Из приведенных примеров следует, что степень десемантизации первого компонента не может быть надежным критерием грамматизации сочетаний, поскольку весьма трудно провести грань между shall и will модальными и десемантизированными, тем более что даже при передаче будущего они сохраняют какие-то модальные оттенки; будущим действиям вообще присущи семы «потенциальность», «нереализованность», отсюда они легко сочетаются с семами «желательности», «необходимости», «возможности» и т.п. Иными словами, в данный период развития языка «чистого» будущего без модальных оттенков еще практически не существует. Следовательно, семантический анализ не может доказать полной неразложимости или идиоматичности конструкции. Модальные сочетания и будущностные конструкции образуют непрерывный континуум без резких переходов. Такие же отношения сохраняются и в дальнейшем — в XVI—XVII и в XIX—XX вв.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
