Курсовая работа: Усадьба Знаменское-Садки: по новым архивным материалам
Стиль Знаменского понят А.Н.Гречем достаточно верно, правда, нет никаких документальных указаний, на существование у Трубецких собственного крепостного оркестра - на эту мысль его видимо натолкнули хоры для музыкантов, находящиеся в Марсовом зале господского дома. Как правило, все мероприятия организовывали дети Трубецких и гости, одновременно являвшиеся и исполнителями и зрителями. Едва ли не единственным профессиональным музыкантом, демонстрировавшим в Знаменском своё искусство, был композитор И.И.Геништа - один из первых в России исполнителей фортепьянных концертов Л.Бетховена.
Гипотетическая возможность приезда Н.М.Карамзина в Знаменское пока также не получила документального подтверждения, однако кажется весьма вероятной, недаром его любовницей была «первая московская львица допожарной эпохи» княгиня П.Ю.Гагарина (по второму мужу Кологривова), являвшаяся близкой родственницей И.Д.Трубецкого. Ничего не известно и о книге «Забавы Знаменского», скорее всего А.Н.Греч имел в виду «Знаменский журнал», носивший аналогичный характер; одно время его вел М.П.Погодин, будущий известный историк и писатель, приглашенный в Знаменское в конце 1810-х годов в качестве учителя младших детей Трубецких за огромное по тем временам жалование сто рублей в месяц, а затем ставший личным секретарем владельца усадьбы.
Жизнь в Знаменском оказала существенное влияние на формирование взглядов и становление личности М.П.Погодина, родовая усадьба Трубецких стала для него, разночинца по происхождению, родным домом. Некоторые обитатели усадьбы были увековечены М.П.Погодиным в написанной в Знаменском повести «Русая коса». В образе графини О он вывел свою любимую ученицу Александру Ивановну Трубецкую (впоследствии по мужу княгиню Мещерскую, 1809-1873), часто ходившую с распущенной косой, свою будущую жену Е.В.Вагнер изобразил под именем Марии, а себя в облике Минского.
Несмотря на дружеские взаимоотношения с Трубецкими внутреннюю неуверенность М.П.Погодина постоянно провоцировали мысли о его недворянском происхождении. Так, окончив университет, он в начале июля 1821 г. поехал в Знаменское, взяв с собой младшего брата Григория, однако поселил его не в усадьбе, а у приходского священника и тщательно скрывал от Трубецких свое родство с Григорием[31]. Еще более характерна такая проговорка в дневнике: однажды в Знаменском Трубецкие вспомнили об именинах отца Погодина – П.М.Погодина, и все поздравляли за обедом М.П.Погодина «с шампанским», ему же было стыдно[32].
"Дорогое незабвенное Знаменское, где провел я лет девять приятнейших в моей жизни"[33], происходившие в усадьбе события и обычную бытовую жизнь, развлечения молодых Трубецких и их гостей М.П.Погодин описал в своем дневнике, ныне хранящемся в Российской Государственной библиотеке: «ходили гулять на большую дорогу к кривому мосту... к большой дороге по краю сада...; играли в волан, в городки, качели...; на большом пруду катались на лодках, устраивали морские сражения...» и т.п., кроме того «атмосфера здешняя располагала к занятиям и литературным трудам. Царил дух влюбленности и дружеских бесед». Очень интересны самые первые впечатления М.П.Погодина от Знаменского общества: «Удивительное влияние имеют на нас люди, с коими мы обращаемся. В целый месяц, как я живу здесь, ни одной почти дурной, в каком-либо отношении мысли не пришло мне в голову. Если б с младенчества окружали меня всегда такие люди».
В своей автобиографии М.П.Погодин позднее отметил, что «эти впечатления дополнял молодой товарищ [Ф.И.]Тютчев, к которому хаживал я иногда по соседству из Знаменского в соседнее Троицкое и заставал всегда за немецкою книгою. Его рассуждения свысока о Виланде и Шиллере, Гердере и Гёте, которых как будто принимал он в своей предгостинной, возбуждали желание сравниться с его начитанностью»[34]. Ф.И.Тютчев, тогда еще бывший не знаменитым поэтом, а просто способным студентом Московского университета, жил в семи верстах от Знаменского, в усадьбе своего отца Троицкое на Теплых Станах (ныне район поселка Мосрентген).
В дневнике М.П.Погодина в 1822 году зафиксированы его знакомство в Знаменском с владельцем Остафьева князем П.А.Вяземским, который впоследствии не раз оказывал ему поддержку[35]; приезд в Знаменское «бедной глупой» княжны М.Н.Волконской и её подруги Л.(Е.)И.Гениссиен - «княжна Волхонская явилась на сцене…»; различные обстоятельства их жизни в усадьбе; интерес М.Н.Волконской к «знаменскому обществу» - «…говорил с Волхонской о характерах знаменских. Есть множество очень резких. Княгиня [Е.А.Трубецкая] имеет большой талант, держит всех в струнке, заставляет самых умных людей смотреть на свои глупости в уменьшительное стекло…»; поездка М.Н.Волконской к жениху графу Н.И.Толстому в соседнюю усадьбу Ясенево, принадлежавшую князю С.И.Гагарину; сборы перед венчанием в ясеневской церкви - «Проводили княжну Волхонскую к венцу. Дай бог ей счастья», а также приезд новобрачной на другой день после свадьбы из усадьбы Узкое с мужем - «Молодые у нас»[36]. Вместе с ними приехали из Узкого граф и графиня П.А. и М.А.Толстые и их сыновья. Самый младший из них И.П.Толстой, также был учеником М.П.Погодина, который счел нужным развлечь его в Знаменском - «Катались на лодке с молодым графом Толстым, которого учу я в [университетском Благородном] пансионе». В честь молодоженов был дан «прекраснейший» обед. Из дневника М.П.Погодина следует, что на одном из берегов пруда, скорее всего, со стороны господского дома находилась пристань, с которой он после катания на лодке с И.П.Толстым по собственному признанию «…упал было в воду».
В Троицкое к Ф.И.Тютчеву М.П.Погодин тогда уже не ездил, поскольку тот сразу после окончания Московского университета оказался прикомандирован к российской миссии в Мюнхене сверх штата и только в июне 1825 года ненадолго вернулся в Москву в отпуск. Только к тому времени относится единственное документально известное посещение Ф.И.Тютчевым Знаменского, которое М.П.Погодин описал следующим образом: «Увидел Тютчева, приехавш[его] из чуж[их] краев; говор[ил] с ним об иностран[ной] литературе, о политике, образе жизни тамош[ней] и пр. Мечет словами, хотя и видно, что он там не слишк[ом] мн[ого] занимался делом; он пахнет двором. - Отпустил мне много острот. В России канцелярия и казармы. - Все движется вокруг кнута и чина. - Мы знали афишку, но не знали действия и т.п. […] Смотрел на маленькое кокетство [княгини] Ал[ександры] Ник[олаевны Голицыной, урожденной Левашовой], которой, как говорит, не нравится Тютчев, но она говорит с ним беспрестанно и пр. Гов[орил] он об обществах; в Мюнхене общ[ество] малочисл[енное], - придворные и пр.»[37].
В том же году управляющим имениями И.Д.Трубецкого, в т.ч. Знаменским-Садками стал отставной коллежский асессор В.Д.Корнильев, широко известный в Москве, как хлебосольный хозяин, покровитель и друг многих литераторов и художников. Скорее всего, на эту службу он был принят по протекции М.П.Погодина. Впоследствии Знаменское мог посещать племянник В.Д.Корнильева - знаменитый химик Д.И.Менделеев.
В 1827-1834 годах Знаменским-Садками владела овдовевшая Е.А.Трубецкая[38]. Затем оно вместе с другими имениями перешло к её сыновьям: «камергеру и кавалеру» Юрию (1792-1848) и отставному корнету лейб-гвардии Конного полка Николаю (1807-1874) Ивановичам Трубецким[39]. До 1838 года они произвели раздел наследства, по которому единственным владельцем Знаменского стал Н.И.Трубецкой, в юности являвшийся воспитанником М.П.Погодина[40]. Современники считали князя добродушным, но крайне ограниченным человеком, недаром С.Т.Аксаков сделал его прототипом главного героя своей сатирической пьесы «Князь Луповицкий или приезд в деревню».
Н.И.Трубецкой провел в усадьбе значительные строительные работы, в ходе которых был неудачно реконструирован господский дом, утративший значительную часть своей выразительности. Фасады были частично изменены в псевдоренессансных формах, при этом оно лишилось портика со стороны южного фасада, замененного балконом. То же время были устроены дополнительные входные проемы. Одновременно с этими работами слева и справа от господского дома были сооружены два двухэтажных флигеля, из которых к настоящему времени существует только восточный. Его нижний кирпичный этаж трактован как цоколь, на котором поставлен основной объем, сложенный из бревен. Как и другие сооружения усадьбы, флигель малоисследован, одно время считалось, что он сооружен в 1900-х годах.
Возможно ко времени Н.И.Трубецкого относится сооружение еще одной усадебной оранжереи, от которой сохранились два невыразительных квадратных в плане двухэтажных домика из красного кирпича, находящиеся при входе с запада на территорию Знаменского-Садков сразу за забором налево от дороги. Не существует находившееся между зданиями большое остекленное помещение, в котором непосредственно выращивали различные фрукты и цветы. Какие либо документальные материалы об усадебной оранжерее пока не поставленной на государственную охрану, не выявлены. На основании стилистического анализа её можно отнести к 1830-м-1840-м годам, однако такая датировка достаточно условна.
В «запрудной части» имения при Н.И.Трубецком были возведены два крупных хозяйственных комплекса: конный и скотный дворы. Несомненно, образцом для скотного двора (молочной фермы) стали аналогичные заведения в Зенине Дивовых (Московский уезд) и Кузьминках. Обращает на себя внимание стилистическое и планировочное сходство кузьминского скотного двора сооруженного по проекту А.О.Жилярди со скотным и конным дворами в Знаменском-Садках, в архитектуре которых можно проследить мотивы средневековой западноевропейской архитектуры, как готической, так и барочной. Скотный двор Знаменского-Садков является возможным аналогом молочной фермы, устроенной в уже более позднее время в усадьбе Муромцево (Владимирская губерния), принадлежавшей Храповицким.
Существует устойчивая традиция, приписывающая создание конного и скотного дворов в Знаменском-Садках архитектору М.Д.Быковскому, работавшему в Кузьминках и некоторых других подмосковных усадьбах[41]. Поскольку примерно к тому же времени относятся реконструкция господского дома и строительство флигеля, то и их стали связывать с именем М.Д.Быковского. Однако документальных подтверждений его работы в Знаменском-Садках не обнаружено, и, пока их нет, авторство М.Д.Быковского нужно считать его всего лишь одной из гипотез[42].
В 1843 году был изменен статус усадебной церкви, которая утратила самостоятельность, будучи приписана к церкви соседнего села Киова-Качалова. Это решение, очевидно, принятое не без участия Н.И.Трубецкого, мотивировалось тем, что «в Садках только один господский дом, и крестьяне уже лет сто тому назад [т.е. при Д.Ю.Трубецком - М.К.] все были переселены на старую Серпуховскую дорогу в деревню Обитцы или Битцы, образовавшую выселок»[43]. Этот недавно появившийся «выселок», находившейся восточнее Знаменского-Садков и Битц, получил официальное название Аннино в честь жены Н.И.Трубецкого Анны Андреевны, урожденной графини Гудович, но в обиходе именовался Новые Битцы. Соответственно деревня Битцы, получила еще одно название - Старые Битцы.
Впоследствии Н.И.Трубецкой долгое время жил во Франции, где перешел в католичество, но время от времени писал славянофильские брошюры. Такое, казалось бы, несовместимое сочетание религиозных и политических убеждений остроумно высмеял Н.А.Некрасов в следующей эпиграмме.
Я однажды смеялся до колик,
Слыша, как князь NN говорил:
«Я, душа моя, славянофил».
- «А религия Ваша?» - «Католик».
Согласно уже упоминавшейся нами работе «Древний Сосенский стан Московского уезда», считается, что Н.И.Трубецкой передал Знаменское своей единственной дочери княгине Екатерине Николаевне Орловой (1840-1885)[44]. Однако, это опровергают материалы, хранящиеся в Центральном историческом архиве г. Москвы: Н.И.Трубецкому Знаменское принадлежало вплоть до 1865 года[45], когда это имение перешло к своим следующим владельцам: бывшему московскому вице-губернатору тайному советнику Ивану Павловичу Шаблыкину (1809-1888) и его жене Екатерине Николаевне, урожденной Шамшевой[46]. Поэтому Е.Н.Орлова юридически никогда не была владелицей Знаменского, а при совершении сделки с Шаблыкиными, видимо, заменяла Н.И.Трубецкого, приезд которого в Россию был невозможен из-за принятия католичества.
Ее муж - князь Николай Алексеевич Орлов (1827-1885), потерявший в 1854 году левый глаз в бою под Силистрией, автор знаменитой записки об отмене телесных наказаний, тогда был чрезвычайным посланником и полномочным министром при дворе короля Бельгии[47]. Долго жившие за границей Орловы, не были заинтересованы в сохранении усадьбы.
Новому владельцу Знаменского-Садков - И.П.Шаблыкину принадлежал и знаменитый дом в самом центре Москвы на Тверской улице, в котором находился Английский клуб. О деятельности Шаблыкиных в Знаменском известно немногое. Помнимо огромной территории имения они посчитали своей собственностью и церковную землю, которой и пользовались без какого-либо вознаграждения священника[48].
В 1876 году Шаблыкины продали Знаменское за 30 тысяч рублей виднейшему публицисту консервативного толка Михаилу Никифоровичу Каткову (1818-1887)[49]. Этот владелец имения в молодости участвовал в литературном кружке писателя Н.В.Станкевича, дружил с В.Г.Белинским, но позже разошелся со своими друзьями, примкнув к лагерю писателей-славянофилов. К чести М.Н.Каткова необходимо отметить, что он всегда оставался независимым от влияния каких-либо официальных лиц, но зачастую оказывался более нетерпимым, чем власти. Вместе с публицистом П.Н.Леонтьевым М.Н.Катков арендовал газету "Московские ведомости", на долгие годы превратившуюся в оплот "охранительного начала". Кроме того, им же издавался и «литературный и политический» журнал «Русский вестник».
Есть основания предположить, что при М.Н.Каткове Знаменское-Садки оказались связаны с именем великого русского философа В.С.Соловьева. Еще один из его первых биографов, С.М.Лукьянов, задавался вопросом: «Не случалось ли и в Знаменском бывать Соловьеву?»[50] В письме поэту князю Д.Н.Цертелеву В.С.Соловьев сообщал о своем намерении посетить подмосковную М.Н.Каткова осенью 1876 года, поскольку «…это вернее чем в редакцию»[51]. С большой долей вероятности можно предположить, что эта поездка состоялась[52]. Среди других друзей и знакомых М.Н.Каткова, в разное время посещавших Знаменское, значатся профессор физики Московского университета Н.А.Любимов[53], попечитель Московского учебного округа князь Н.П.Мещерский[54], личный секретарь С.И.Соколов[55] и др.
М.Н.Катков прожил в Знаменском до конца жизни, с годами все больше склоняясь к желанию отойти от политики и вернуться к любимому занятию юности - философии. 20 июля 1887 года после трехнедельной болезни он скончался в господском доме своей усадьбы. Тело М.Н.Каткова было перевезено в Москву и похоронено на территории Алексеевского монастыря (могила не сохранилась).
Имение унаследовала его вдова, Софья Петровна, урожденная княжна Шаликова[56]. «Она была худа, плечи высоки, нос велик, не богата» вспоминал о ней единомышленник М.Н.Каткова К.Н.Леонтьев[57]. По воспоминаниям писателя Е.М.Феоктистова эта дама была «дурна собой» и выделялась «образцовой глупостью»[58].
В 1889 году она передала Знаменское в собственность своему старшему сыну Андрею Михайловичу Каткову (1863-1915)[59], впоследствии действительному статскому советнику, имевшему и придворное звание камер-юнкера. Новый владелец много служил по выборам от дворянства, и в земствах, был попечителем земских начальных училищ (школ) в Аннине и соседних населенных пунктах: Царицыне и Чертанове, членом учетно-ссудного комитета по сельскохозяйственным кредитам Московской конторы Государственного банка и, помимо того, активно занимался хозяйством своего подмосковного имения. Он очень добросовестно относился к своим обязанностям Подольского уездного предводителя дворянства, сумев объединить деятельность всех органов управления уезда, и занимал эту должность много лет. Во время Русско-японской войны А.М.Катков уехал на фронт в качестве уполномоченного дворянской организации врачебно-санитарных отрядов[60].
Сведения о его супруге фрейлине Марии Владимировне Катковой, урожденной княжне Щербатовой (1864-не ранее 1921) более отрывочны. В бумагах последнего владельца Остафьева графа С.Д.Шереметева, хранящихся в Российском Государственном архиве древних актов, сохранилось несколько писем М.В.Катковой[61]. Сын С.Д.Шереметева, впоследствии бывший первым директором музея в Остафьеве, высоко оценил уровень суконного дела, организованного ею в Знаменском[62].
На рубеже XIX-ХХ веков в «запрудной» части Знаменского-Садков было выстроено небольшое одноэтажное каменное здание прачечной, дошедшее до наших дней (согласно описи и плану 1908 года, тогда за нею находился деревянный птичник, утраченный в советское время)[63]. По свидетельству жителя Старых Битц Г.Я.Галченкова, в десятилетнем возрасте работавшего на покосах в Знаменском, при Катковых в усадьбе была устроена электростанция, что позволило электрифицировать господский дом и оранжереи. Динамо-машина стояла у плотины ныне существующего пруда, на месте, где некогда находилась водяная мельница.
