Статья: Пустые множества
Второй (и последний!) пример использования Марковым (или Марковым-редактором, неважно) термина «фальсифицируемость» в проекте «Доказательства эволюции» не менее оригинален.
«Сам факт наличия наследственной изменчивости необходим для эволюции, и если бы оказалось, что ДНК устойчива к изменениям, это означало бы конец теории. […] …версию об эволюционном происхождении от общего предка пришлось бы пересматривать, то есть это еще один пример фальсифицируемости теории эволюции».
На самом деле это еще один пример непонимания или игнорирования методологии науки. Ссылка на отсутствие абсурда абсурдна сама по себе – можно взять любое явление и сказать, что это как раз то, чего мы ожидали бы от эволюции, а противоположный сценарий ее фальсифицирует. Если бы у людей не рождались дети, это означало бы конец важнейшего фактора эволюции, наследственности. Или – если бы жизнь на земле не самозародилась, эволюция оказалось бы невозможной. Это некорректный и безграмотный по сути прием своеобразного предсказания задним числом, поскольку, во-первых, нам уже наверняка известно, что у бабушки, так сказать, нет усов и она не дедушка, и, во-вторых, уже априори подразумевается, что эволюция была реальностью. В силу своей некорректности подобные «примеры фальсифицируемости» годятся для любой модели. Если бы оказалось, что ДНК устойчива к изменениям (пишу и ловлю себя на том, какую фантастическую чепуху приходится рассматривать), то, следуя логике Маркова, это означало бы, к примеру, и конец креационной модели, поскольку сделало бы невозможным происхождение современных групп организмов от бараминов; следовательно, изменчивость есть пример фальсифицируемости креационизма, который, соответственно, является научным (разумеется, я опять лишь зеркалю «аргумент» Маркова, а не утверждаю сказанное). Эволюционисты любят потчевать своих оппонентов чеховским «Письмом к ученому соседу», намекая на недалекость их аргументов, однако уровень аргументации Маркова при всем его кажущемся реализме почти не уступает чеховской карикатуре – и аргумент «Письма…» вполне мог бы быть включен в марковский список. Действительно, тот факт, что «цыганы» не водят нас в виде хвостатых существ по ярмаркам, в логике Маркова (вопреки утверждениям отставного урядника Семи-Булатова) как раз и означает, что эволюция от обезьян к человеку имела место, а вот если бы водили... Таким образом, мы имеем еще один пример фальсифицируемости теории эволюции!
Вообще, использование «доказательств» (на самом деле каких-то тугодумных измышлений), работающих на обе стороны, но приписываемых в качестве «неопровержимых» только одной из них, – это отличительный, фирменный стиль Александра Маркова. Например, там же, после приведенных цитат:
«Антиэволюцинизм, напротив, не может предложить никаких внятных объяснений наблюдаемого единства генетического кода у всех организмов».
Помилуйте, голубчик, это креационизм-то и Intelligent Design (как главные из «антиэволюционизмов», чего уж там лукавить) не могут предложить «никаких внятных объяснений наблюдаемого единства генетического кода»? Перефразируя сатирика, быстро спрячьте своё «внятное»! Представляю себе эксперта, который сказал бы о картинах неизвестного художника, что все они появились в результате многочисленных случайных падений капель краски на холст (холст при этом отобрал и закрепил самые удачные, цепкие и прочные краски), а вот эксперты-искусствоведы не могут предложить никаких внятных объяснений происхождения этих картин и наблюдаемого единства стиля. Впрочем, популяризаторы эволюционизма, подобные Маркову, не только способны «читать в сердцах художников», но и лучше Самого Творца знают, чего Тому надлежало делать, и чего Он сделал неправильно:
«Творец вполне мог бы снабдить разные виды сотворенных им существ разными генетическими кодами – ну хотя бы для того, чтобы не вводить биологов во искушение, предоставляя им еще один чрезвычайно весомый довод в пользу эволюции».
Как говорят в Одессе, я вас умоляю… «Во искушение». В этом случае любой эволюционист без запинки сказал бы, что именно разнообразие вариантов ДНК есть лучшее доказательство эволюции (а Бог, напротив, творил бы всё по единому плану), и что у каждого типа ДНК-несходных существ имелся предок и эволюционный ряд со своим собственным кодом. «Делов-то»!
Два других примера фальсифицируемости, присутствующие в работе Маркова и К°, принадлежат десятому неназванному автору «Доказательств…», участие которого в этом проекте остальные авторы с некоторых пор не афишируют. Эти примеры столь же мало адекватны, как и марковские, и сверстаны по тому же рецепту – гипотетически иной, чем в реальности, сценарий или явление объявляем примером возможной фальсифицируемости теории эволюции. Ибо то, что имеем вокруг себя, может быть только ее результатом! Адекватных же примеров в работе Маркова и К° нет. Впрочем, надо отметить, что это общее правило – предлагаемые эволюционистами примеры фальсифицируемости ТЭ всегда содержат нечто двусмысленное, принципиально невыполнимое или просто нелепое.
Прошу обратить внимание читателя – я сейчас говорю не о том, научна ли «теория» эволюции и достаточна ли общепринятая научная методология как таковая для детектирования собственно научности тех или иных теоретических выкладок, не говоря уже об их истинности… Я о другом. Меня удивляет крайне пренебрежительное отношение главного редактора «Доказательств…», беспрестанно и бесконечно повторяющего рефрен о науке и ее всесилии, к собственным правилам игры. Принцип фальсификации Карла Поппера, в числе прочего оставляющий любую теорию «живой», открытой для дальнейшего развития, являющийся сдерживающим противовесом любой «оголтелой верификации», здесь отметается на правах победителя. Я слышал, что руководство компании «Apple» при выпуске новой операционной системы платит немалую премию тому, кто сможет ее взломать или найти в ней «дыры», ибо сама кровно заинтересована в надежности своего продукта. Любой ученый, по мнению Ю. Чайковского, должен быть благодарен тому, кто укажет на изъяны в его построениях. Напротив, главный редактор «Доказательств…», как и многие его единомышленники, не только намеренно прячут все «дыры» своей гипотезы, но моментально приходят в агрессивное состояние при задавании «неудобных» вопросов. Ощущение типа «Что-то ты, Герасим, недоговариваешь...» – присутствует на протяжении всего чтения. Когда Марков говорит о теории эволюции как об окончательной истине, то с точки зрения философии науки он режет свою любимицу под самый корень, превращая ее в монументальное надгробие самой себе. Понимает ли он это? Ричард Фейнман, выдающийся физик, нобелевский лауреат, один из отцов квантовой электродинамики, пишет о подобном подходе:
«...Вся история научных исследований наводит на эту мысль. Поэтому стоит назвать ее сейчас со всей определенностью..
Это научная честность, принцип научного мышления, соответствующий полнейшей честности, честности, доведенной до крайности. […]
Если вы подозреваете, что какие-то детали могут поставить под сомнение Вашу интерпретацию, – приведите их. Если что-то кажется вам неправильным или предположительно неправильным, сделайте все, что в Ваших силах, чтобы в этом разобраться. Если вы создали теорию и пропагандируете ее, приводите все факты, которые с ней не согласуются так же, как и те, которые ее подтверждают. […]
Короче говоря, моя мысль состоит в том, что надо стараться опубликовать всю информацию, которая поможет другим оценить значение Вашей работы, а не одностороннюю информацию, ведущую к выводам в заданном направлении. [...]
Я хотел бы добавить нечто, не самое, может быть, существенное для ученого, но для меня важное: вы как ученый не должны дурачить непрофессионалов. […] Я говорю об особом, высшем, типе честности, который предполагает, что вы как ученый сделаете абсолютно все, что в Ваших силах, чтобы показать свои возможные ошибки. В этом, безусловно, состоит долг ученого по отношению к другим ученым и, я думаю, к непрофессионалам. […]
Публикуя результаты только одного сорта, мы можем усилить нашу аргументацию. Но мы должны публиковать все результаты»[13].
С сожалением вынужден констатировать, что вышеприведенные слова к коллективу под руководством А. Маркова и написанным ими текстам – не относятся. Научная честность, стремление «публиковать все материалы», «не дурачить самого себя и непрофессионалов» – вот что отсутствует в труде Маркова и К°. Тут нужна просто честность, как заметил Фейнман. Честность, которая в «Доказательствах эволюции» является понятием крайне дефицитным.
Перефразируя суждение Солженицына о советской литературе, можно сказать, что теория эволюции есть теория нескольких мелких правд, но основана на клятве воздержания от главной правды. Это и есть основная «научная методология» Александра Маркова. Его философская аргументация кичлива и беспредметна, а «предметная» мало того что распылена, уведена в детали – так еще и абсолютно однобока. Как ни крути, а научная добросовестность требует от автора «обдумывать свою идею всесторонне, в том числе и с разных сущностных позиций – только тогда в ней обнаружатся изъяны» (Чайковский, 2003). Но, как говорил Жванецкий, об этом можно только мечтать!
Предсказательная сила теории
Итак, понятно, что Марков не мог и не смог привести ни одного адекватного примера фальсифицируемости ТЭ, а непосредственная верификация макроэволюционных событий, происходивших в отдаленном прошлом, невозможна. Но о каких же все-таки проверяемых следствиях говорил главный редактор «Доказательств…»? Если теория работает, мы можем на ее основе сделать предсказания, вытекающие из нее, и проверить их. По крайней мере, Марков и К° уверенно заявляют, что «эволюционная теория – весьма эффективное практическое средство, позволяющее предсказывать новые, еще не открытые факты, целенаправленно искать их и находить». По словам главного редактора, с помощью теории эволюции были сделаны некие важные предсказания, которые «направили работу исследователей в определенную сторону (т.е. стали исследовательской программой) (выделено автором цитаты. – А.М.) и привели к успеху, то есть к открытию новых фактов, прежде неизвестных, но предсказанных теорией». Что же это за успех и что за предсказания, которые направили работу ученых в определенную сторону?
«К числу самых известных примеров относится предсказанная Дарвином длительная история жизни на Земле в период, предшествовавший “кембрийскому взрыву” – и триумфальный успех палеонтологии докембрия в XX веке; предсказанное и подтвержденное основателями молекулярной генетики единство генетического кода всех живых организмов […], многочисленные предсказанные и найденные ископаемые переходные формы (например, тиктаалика искали совершенно целенаправленно в отложениях строго определенного возраста, там, где была “дырка” между уже известными переходными формами от рыб к четвероногим».
Читатель наверняка заметил, что самые убойные примеры, иллюстрирующие ТЭ как «практическое средство», сами по себе, в декларируемом виде, на самом деле имеют лишь познавательную, удовлетворяющую любопытство, а не практическую ценность. Впрочем, с познавательной ценностью у этой «теории» тоже проблемы.
«Предсказанная Дарвином длительная история жизни на Земле в период, предшествовавший “кембрийскому взрыву”»? Да, вот уж весьма смелое, рискованное предсказание – увидев дерево, предсказать, что у него есть корни. Но весь юмор в том, что у кембрийского «дерева» не нашлось даже «корней»! Работа одного из авторов доказательств, А. Журавлева, на которого дается ссылка в подтверждение триумфа эво-теории, вопроса не проясняет (автор лишь пытается выстроить филогенетические отношения внутри уже известных кембрийских форм), а фраза Маркова о «триумфальном успехе палеонтологии докембрия в XX веке» относится лишь к открытию эдиакарской фауны, официально чуть ранее по времени предшествовавшей кембрийской, но для нее не предковой. Поэтому с «триумфами» и «сбывшимися предсказаниями» Марков намеренно вводит читателей в заблуждение – предсказание Дарвина хоть и очевидное, банальное, логически выводимое из наличия кембрийской фауны как таковой, тем не менее – не сбылось, предковая для кембрия фауна в летописи отсутствует, и многокилометровые слои докембрийских пород в этом смысле по-прежнему девственно чисты.
Стоит заметить также, что все приведенные Марковым примеры «предсказаний», начиная от докембрийской фауны и далее, обладают как минимум двумя системными, «терминирующими» их, изъянами. Во-первых, они являются либо банальными, нерискованными предположениями, либо констатацией уже сделанных открытий; и, во-вторых, имеют отношение не к собственно теории эволюции, а к обычной логике и практике научного исследования как такового. Понятна ли самому Маркову заявленная им эффектная лингвистическая конструкция о предсказаниях в рамках теории эволюции, приносящей практическую пользу и, так сказать, руководящей и направляющей поиски? Насколько я понимаю, практическая роль теории должна сводиться к следующему – у исследователей гипотетически существует множество вариантов и решений «необычного» наблюдаемого факта, но в рамках определенной теории они выбирают совершенно определенное, узкое направление поиска, которое, если теория адекватна, приводит к успеху. Так вот, ни один из примеров, приведенных Марковым, этому рядовому условию не отвечает.
«Предсказанное и подтвержденное основателями молекулярной генетики единство генетического кода всех живых организмов» – пример «предсказания» по типу «вряд ли ошибусь, если предположу, что...». После расшифровки ДНК в 50–60-х годах прошлого века ученые для продолжения работ в первую очередь постулировали принцип единства генетического кода для всех организмов, но не в соответствии с руководящей и направляющей ролью «теории» эволюции, а исходя из принципа экономии предположений, так называемой парсимонии – первым делом предполагается простота, а сложность, что называется, нас сама в случае чего найдет (и действительно, позже всплыли полтора десятка вариантов генетического кода плюс многочисленные проблемы с его так называемой эволюционной историей). Как ни крути, а мысль о единстве генетического кода логическим образом вытекает из наблюдаемого единства важнейших свойств всего живого, и подобный прогноз в любом случае вряд ли может считаться рискованным. (А уж является ли причиной такового единства эволюция или разумное проектирование – вопрос совсем из другой оперы. В этой связи я рекомендую читателю ознакомиться с гипотезой «универсального генома» М. Шермана, высказанной с позиций разумного дизайна и самому сделать вывод, какое из двух объяснений генетического единства организмов более соответствует реальности).
«Многочисленные предсказанные и найденные ископаемые переходные формы» – это, видимо, какая-то неудачная шутка. Это самое слабое, провальное место «теории» эволюции, которое мы в силу неадекватности ее доказательств в этой части работы рассматривать даже не будем. Так шутить могут только эво-пропагандисты. Конечно, всегда можно выдать курицу за оперенного динозавра, но это вряд ли спасёт положение. Ответы на самые важные вопросы, включая происхождение человека, эволюционная теория от нас до сих пор скрывает.
Что же касается тиктаалика, найденного якобы в заранее предсказанных отложениях геоколонки, то это – из разряда тех «триумфов», когда триумфаторы во время патетической речи вдруг падают с коня или с грохотом проваливаются под трибуну.
«…например, тиктаалика искали совершенно целенаправленно в отложениях строго определенного возраста, там, где была “дырка” между уже известными переходными формами от рыб к четвероногим».
Если забыть целый ряд натяжек, связанных с находкой и интерпретациями фрагментов тиктаалика, то фраза Маркова звучит, казалось бы, впечатляюще. Однако вскоре после написания и появления в сети «Доказательств эволюции» в Польше были обнаружены многочисленные следы тетраподов, датируемых возрастом 395 млн. лет (самое начало среднего девона), что на десятки миллионов лет предшествует всем тем «перспективным» существам, которые, по мнению победившего эволюционизма, еще только готовились стать четвероногими. Столь раннее свидетельство существования уже «готовых» амфибий уничтожает всю прежнюю цепочку «эволюции от рыб к тетраподам», включая, разумеется, и искомого тиктаалика, и лишает их всех статуса «переходных» форм. Не дополняет, не корректирует, а именно уничтожает. Вот такая она надежная штука, предсказательная сила теории эволюции. Вы ломаете копья по поводу одного тиктаалика, а гулким медным тазом вдруг накрывается весь эволюционный океанариум[14]. Надо ли говорить, что в связи с польской находкой медным тазом накрывается также и довольно значительная часть «Доказательств эволюции», посвященная всем этим якобы переходным формам, тонкостям превращения плавника в конечность и макроэволюционным обоснованиям этих процессов (написанная вполне пафосно и теперь смотрящаяся комично). И всё это вкупе с явной искусственностью цепочки «эволюции» китообразных, не говоря уже о якобы эволюции человека. Так что – «Сеня, про зайцев – это неактуально!».
