Реферат: Особенности древнескандинавской мифологии

Одна из функций жрецов состояла в том, чтобы охранять священные рощи.

Однако в Скандинавии таких жрецов и гадателей (их называл ведуны) было мало, так как в понимании древних скандинавов для мужчины заниматься магией и колдовством было позорно и от этого, как они полагали, могли пристать к мужчине болезни и извращения. Вот, что говорит об этом «Старшая Эдда»:

«24

[Локи] сказал:

"А ты, я слышал,

на острове Самсей

бил в барабан,

средь людей колдовал,

как делают ведьмы,-

ты - муж женовидный»[75].

Здесь видно, что занятие колдовством у скандинавских мужчин было позорным.

Еще считали, что чем дальше к северному полюсу, тем магия становилась злее.

Рассказывают такую историю, что когда датский король Свейн хотел захватить Исландию, он послал колдуна туда, чтобы все разузнать. Колдун полетел туда, но с одной стороны острова его встретил здоровенный тролль и после битвы он отступил. Тогда он попробовал зайти на остров с другой стороны, а там его встретил дракон и опять не пропустил его. В третий раз его встретили чудовищные птицы, а в четвертый медведь (все эти звери изображены на гербе Исландии). Так провалилися план Свейна по захвату Исландии[76].

Богом магии считался Один, так как он добыл, вися на ясене Иггдрасиле заклинания и знания рун. Жертвоприношения в Скандинавии выполняли старейшины, в Исландии они назывались годи, а предсказания давали вёльвы и норны. Предсказания делились на несколько видов.

Перед каждым великим начинанием, объявлением войны или постройки города, норманны во всем спрашивали волю Богов, поэтому у них было распространено различное гадание. Гадание у германских народов по природным стихиям известно со времен Плутарха. Скандинавы гадали по водному круговороту, по изменению погоды (если вдруг небо становилось серое и с тучами), по полету и крику птицы, также по священному коню Дело в том, что конь у германских народов был священным животным, потому, сто у Одина (или Вотана) конь Слейпнир в каждой священной роще находился белый конь, которого освобождали от работ и специально ухаживали за ним. И следя за его поведением, жрецы узнавали будущее[77]. 

Вёльвы, помимо самих предсказаний, могли очень многое, согласно верованиям скандинавов. Они могли на других людей напускать злых духов, отнимать у них зрение, притуплять оружие. Они же могли делать себя невредимыми от всякой раны и оружия и сообщать чародейную силу своему оружию; могли поднять сильную бурю и грозу, гасить огонь, вызывать из могил мертвых и многое другое. Все это делали посредством волшебных рун, волшебных песен (Galdrar)  и зелья— самого сильного средства из всех чарований.

Руны вырезались на полках, мисках, и другой домашней утвари; каждая руна имела свою силу и требовала особенного искусства при вырезании, потому, что малейшая ошибка в соединенных с ней обрядах легко могла произвести действие совсем противное задуманному.

Волшебные песни, употребляемые для заклинания подземных сил, были, может быть, отрывками или искажениями старинных песнопений во славу Богов.

Но seide  (вероятно, простой отвар, для какого- нибудь врачебного употребления), получало волшебное качество оттого, что целебная сила некоторых трав для многих оставалось тайной, и невежды врали, что вредные полезные свойства сообщались подобным лекарствам таинственными существами.

Одна из вёльв предсказывает также судьбу Асам в           Старшей Эдде[78]. Как считают некоторые ученые, Гулльвейг, описанная в «Прорицании вёльвы» была та же вёльва[79].

Внутренние болезни случались нередко; но никогда не было недостатка в людях, умевших пользоваться суеверием и невежеством толпы и действовать таинственными приготовлениями на ее воображение. Усиленное рунами и волшебными песнями, оно производило разные неотразимые действия на всех, кто не знал хорошо таких рун, какими можно было обратить волшебство на гибель самим волшебникам. Одна старинная песня сохранила нам описание напитка забвения (отворотного зелья). Его приготовили для Гудрун и поднесли ей для того, чтобы она забыла Сигурда, и полюбила Атли, о чем она рассказывает в следующих стихах:

«21

Гримхильд напиток

мне поднесла

терпкий, студеный,

чтоб горе забыла я:

сдобрен он был

силой земли,

холодной волной

и кровью вепря.

22

Были на роге

багряные руны -

что они значат,

прочесть не могла я:

вереска рыба,

Хаддинги края

несрезанный колос,

звериная пасть.

23

Были в той браге

многие беды,

листья и желудя

жженого пепел,

роса очага

и жертв требуха,

печень свиная,

свары гасящая»[80].

Как видно из этого отрывка, роса с очага имела целебные и магические свойства. И также для приворотных зелий использовали руны.

Отличительное качество европейского Севера, если говорить о  занятиях колдовством, состояло в том, что здесь волшебной наукой занимались преимущественно женщины.

Имелись и мужчины, занимавшиеся тем же ремеслом, но во времена Харальда Харфагра (первая половина X в.) их число уменьшилось, чтобы усилить контроль за недавно сделанной державой. В их числе был его родной сын Рагнвальд.

Также жизнь скандинавов была связана с норнами. В мифологии сказано, что есть, как об этом уже сообщалось, три главные норны— Урд, Верданди, Скульд или прошлое, настоящее и будущее. Они располагали участью всех вещей и назначали людям срок жизни. Их определения были неизбежны:

«Хоть и тяжко страдать—

Не дерзай восставать

Против Урд суровой решенья»[81].

Скульд, младшая из норн, с валькириями Гунной и  Ротой посылалась Одином во все сраженья, чтобы избирать воинов, которые будут убиты: кого не выбирали эти девы, срок тех еще не пришел, чтобы попасть в Вальгаллу.

Отсюда видно, что скандинавы благодаря своим религиозным представлениям верили в судьбу, не боялись смерти и потому не проявляли особого страха перед врагами.

Но кроме этих трех норн было много других. Они присутствовали при рождении младенца и предсказывали ему судьбу, потом не разлучались с ним и охраняли его. Примечателен рассказ о Норнагэсте. При его рождении родители пригласили трех норн. Одна сказала, что он много проживет, другая сказала, что он совершит много подвигов и, будет служить знатным королям. А третью не спросили и, обидевшись, она зажгла свечу и сказала, что новорожденный проживет ровно столько, сколько горит свеча. Первая норна забрала свечу, потушила ее, и наказала матери беречь ее. Норнагэст (его имя означает деяние норн) прожил триста лет[82].

Предсказательниц в обществе весьма почитали, их приглашали на праздники; часто устраивали специально для них пиры и делали пышные приготовления к их приему. Ставили высокие кресла с пуховой подушкой, с которых ворожеи должны были возвещать присутствующим предсказания. Одна древняя сага сохранила нам описание одежды ворожеи Торборги, когда она по приглашению явилась на двор поселянина Торкеля. Она была в синем плаще, сверху до низу, убранном камешками; на голове носила черную шапку из овечьей шерсти на белом кошачьем меху; на шее висела цепочка из стеклянных бус; гунландский кожаный пояс стягивал стан, и к нему привешен был большой кошель с разными волшебными снарядами; в руке была палка с украшениями из метала и с набалдашником, обложенном камешками. Башмаки из телячьей кожи шерстью вверх завязывались длинными толстыми ремнями, концы которых были пристегнуты медными бляхами; на руках были перчатки из кошачьего меха на белом подбое.

Лишь только вошла она, и все встали и почтительно раскланялись с ней; она отвечала на приветствия боле или мене дружески, смотря по тому какие из гостей были для нее приятны. Торкель, как хозяин, поспешил к ней навстречу, он взял ее за руку и, посадив в высокое кресло, просил ее удостоить своим вниманием гостей. К вечеру для приготовили ужин, состоявший из каши на козьем молоке и соуса из сердец разных животных. По окончании ужина Торкель подошел к ворожее и спросил, когда угодно ей будет исполнить желание гостей и начать свои предсказания. Она назначила час.

Когда все нужные приготовления были кончены, ворожея села на камень, положенный на трех или четырех столбах (называемый Seidbalr), женщины составили около нее круг: одна из них громким голосом запела волшебную песню, имевшую силу при чарах. Во время пения ворожея с разными кривляньями делала заклинания; потом объявила, что готова удовлетворить общее желание, потому что получила вдохновение. Все заняли места; первым подошел к ворожее Торкель, спросил ее о важных для него вещах, о будущем и, получив советы, сел на свое место; потом стали подходить и другие, и всем рассказывала она замечательное в будущей их судьбе. Она говорила также о погоде, о жатве и других будущих событиях. Наконец, когда все было сказано, хозяин отвел ворожею опять на место и дорогими подарками благодарил ее за труд и за предсказания[83]. В «Песне о Хюндле» приписывается предсказательницам - вёльвам другое происхождение, нежели ворожеям, колдуньям, чародеям, приготавливавшим зелье:

«От Видольва род свой

Все вёльвы ведут,

От Вильмейда род

Ведут все провидицы,

А все чародеи-

От Черной Главы,

А Ётунов племя-

От Имира корня»[84].

Высший дар предсказанья, более глубокая мудрость, кажется, принадлежит так называемым вёльвам, норнам, предсказательницам; напротив, злейшая ворожба составляла занятие особых чародеек и колдуний; но, так как и предсказательницы, вёльвы ездили с зельем, и дар пророчества часто соединяли с чародейством, то саги вообще употребляют название вёльв, Galdraweiber.

Вёльвы и волшебницы северных саг напоминали предсказательниц кимвров и знаменитую Веледу, о которой писал Тацит: «Девушку эту из племени бруктеров варвары слушались во всем, ибо германцы всегда верили будто многие женщины обладают даром прорицать будущее, теперь же дошли в своем суеверии до того, что стали считать некоторых богинями»[85]. В песнях Старшей Эдды встречается вёльва под именем Эльруна.

Благословение этих волшебниц-женщин считались особенно сильными для счастливого успеха в предприятии; напротив, ругательства и проклятья, насылаемые ими, могли принести страшные несчастья. Древние скандинавы вообще думали, что слова, произнесенные однажды, непременно исполнятся.

Отсюда можно прийти к выводу, что жрицы имели сильное влияние в обществе, их уважали, приглашали на различные пиры, слушались их советов и предсказаний на будущее. Кроме того, они имели так же влияние на природные стихии, например, могли прекратить бурю или шторм.

Глава 3. Образ героя в древнескандинавской религии.

3.1. Образ героя в древнескандинавской религии.

Во время богатырской эпохи у скандинавов в сагах и в эпосе был хорошо разработан образ героя. Каждый скандинав того времени, прежде всего, должен был быть воином. Он обязан был защитить свою страну или свой дом от разбойников. Умение сражаться нередко нужно было в опасных морских торговых походах. Поэтому норманнов с детства учили владеть мечом и боевыми различными искусствами. А нередко военные качества совмещали с сочинительством стихов. Скальды, поэты севера, весьма почитаемые во дворах скандинавских королей, были не только хорошими поэтами, но и прекрасными воинами. Так, например, скальд Эгиль Скалагриммсон воевал в битве, при Брунабурге в 937 году на стороне английского короля,  участвовал во многих походах викингов. О том, каким нужно быть воином, говорил знаменитый вождь викингов Рагнар Лодброк в своей предсмертной песне: «Мы поражали мечами в тот день, когда я заколол юношу, который так гордился своей прической, спозаранку бегал за девушками и искал случая поболтать с вдовами. Какое же другое назначение для храброго, как не смерть в бою в числе первых? Скучна жизнь того, кто никогда кто никогда не бывал, ранен; надобно, чтобы люди нападали и защищались»[86].

В этих словах представлена основа  менталитета эпохи перехода от варварства к цивилизации древних скандинавов: «надобно, чтобы люди нападали и защищались»[87].

Конунг должен быть храбрым в бою не жалеть себя, показывать пример для остальных воинов. Вот, что сказано об этом в «Речах Высокого» :

«15

Осторожным быть должен

конунга отпрыск

и смелым в сраженье;

каждый да будет

весел и добр

до часа кончины

16

Глупый надеется

смерти не встретить,

коль битв избегает;

но старость настанет -

никто от нее

не сыщет защиты»[88].

Здесь описываются качества, какими должен был обладать молодой конунг. По представлению древних скандинавов глупо и недостойно для мужчины избегать битв и смерти.

Считалось позором, если вождь вернулся, а его дружина погибла, но считалось еще большим позором, если дружина возвращалась, а вождь погибал. Они были уверены, что если им предназначено умереть позже, то в этой битве с ними ничего не случится, а если и суждено ему погибнуть именно теперь, то нет смысла беречь себя.

Все равно люди проживут столько, сколько отпущено Богами и норнами. Поэтому они нередко ходили в битву, без каких либо доспехов (в особенности берсерки), сражались с превосходящим числом врагом и т.д.

Менталитет норманнов отличался чертами, характерными для воинственных сообществ позднепервобытного строя. Они  храбро сражались с врагами и силой отражали силу; но и бедствия, посылаемые судьбой, переносили мужественно, потому, что нельзя было изменить их. Смерть в их глазах не представляла ничего ужасного; она не была окончанием жизни, которая продолжалась в другом свете. У Одина в Вальхалле пируют павшие от меча воины, пьют вместе с ассами мед и пиво. Учение о неизбежной судьбе и замогильной жизни воспитывало героев, душа которых была выше всякого страха и всякой опасности. Так пел и Сигурд, когда Брюнхильд предложила ему выбор:

«Не бегу от тебя

Хоть и знала бы ты

Час кончины моей:

Я не трусом рожден»[89].

Цель всех походов и подвигов - заслужить славу себе и своему роду, чтобы помнили о нем долгое время и после его смерти. Это было очень важным фактором. Вот что говорится в «Речах Высокого»:

«Гибнут стада

Умирают родичи

И смертен ты сам

Но смерти не ведает

Деяний достойных

Громкая слава»[90].

Древние норманны очень гордились своими знатными предками (например, если род ведет свое начало от Рагнара Лодброка), и другие роды в этом случае стремились с ними породниться.

Они также очень бережно относились к своей славе, так как они считали, что если совершить плохой поступок, то можно навлечь не только на себя самого страшный позор, но и на весь свой род. Именно поэтому скандинавское общество было высоконравственно; каждый норманн боялся ухудшить репутацию своего рода.

Наиболее знаменитый героический эпос - это «Песнь Нибелунгов» или его прозаический вариант - «Сказание о Вёльсунгах». Там много описывается героических событий, например, когда Вёльсунг высадился на берег земель своего зятя, то ему пришлось принять неравный бой с его войсками, но ни он, ни его дружина не отступила, а Вёльсунг сражался до конца, пока не умер. Его сын Сигмунд израненный попал в плен. Сын Сигмунда Сигурд прославился тем, что он убил дракона Фафнира. Беовульф, другой герой эпоса, последний свой подвиг совершил, убив дракона который опустошал и сжигал его владения[91].

3.2. Образ воинственных дев – валькирий.

Норманны были воинственным народом, и оружием весьма хорошо владели женщины. Это также отразилось в мифологии, где известны воинственные девы — валькирии. Здесь можно найти аналогии с легендой об амазонках, сарматскими женщинами. Валькирия переводится как «избирательница павших». Валькирий было всего девять и, как считается, они были дочери Одина. Но были и простые девушки, которые происходили из семей вождей. По указаниям Одина они должны были доставлять отличившихся воинов к нему в Валльхалу. Еще по источникам известно, что они летали за счет своих лебединых рубашек с оперением. В валльхале они подносили пиво героям. В «Старшей Эдде» есть одна песня, хорошо показывающая этот воинственный образ:

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8