Реферат: Максим Горький
Реферат: Максим Горький
(1868-1936)
Младший современник Л.Толстого и А.Чехова, крупнейшая фигура литературного движения первой трети ХХ в., писатель, получивший мировое признание, Горький соединил собой "век минувший" и "век нынешний", оставаясь нашим современником. Имя Горького прочно ассоциируется с национальной ментальностью русской литературы, о чем проникновенно говорил Александр Блок: "Я утверждаю.., что если и есть реальное понятие Россия или лучше - Русь, то выразителем его приходится считать в громадной степени Горького". А Леонид Андреев заметил по поводу революционной прозы писателя: "... Точно сам народ заговорил о революции большими, тяжелыми, жестоко выстраданными словами". Не будем забывать об этом сегодня - в период сокрушительной переоценки ценностей.
Парадоксальность горьковедения в том, что Академического издания полного собрания сочинений Горького у нас нет до сих пор. Казалось бы, кого-кого, но сочинения "буревестника революции", "первого пролетарского писателя", "основоположника социалистического реализма" за 70 лет советской власти можно было бы выпустить...
Оказывается, не все так просто.
Полное собрание сочинений Горького было задумано еще в 1968г., и предполагалось оно в трех сериях: 1 - художественные произведения; 2 - публицистика; 3 - письма. Первая серия закончена и выпущена давно. Остановились на публицистике и письмах: никак не выйдут. Почему? Потому что столь ярко окрашенный в красный цвет Горький именно в публицистике и письмах не всегда соответствовал той однотонной окраске, в какой представляли его советские литературоведы. (А в наши дни изданию, очевидно, мешают просоветские статьи М.Горького).
Так, в ноябре 1909 года Горький писал Ленину: "Порою мне кажется, что всякий человек для Вас - не более как флейта, на которой Вы разыгрываете ту или иную мелодию, и что Вы оцениваете каждую индивидуальность с точки зрения ее пригодности для Вас, - для осуществления Ваших целей, мнений, задач..." (31; 221).
Это письмо было впервые опубликовано лишь в 1993 году, а до того скрывалось в тайниках особого хранения. Естественно, что такой нелицеприятный отзыв, разрушающий канонизированный образ вождя русского пролетариата, и не мог быть опубликован в советское время. Но если б было только одно это письмо...
В том же 1993 году из президентского архива в Институт мировой литературы после долгих ходатайств было передано 153 документа из личного архива писателя, среди них - 48 копий писем Горького, отправленных в свое время адресатам.
Опора на возвращенные материалы делает современные дискуссии о Горьком и, прежде всего, о его гражданской позиции живыми и интересными.
Горький в исследованиях последних лет
В сентябре 1929 г. в статье "О трате энергии", опубликованной в "Известиях" и защищающей Б.Пильняка от нападок, М.Горький писал: "У нас образовалась дурацкая привычка втаскивать людей на колокольню славы и через некоторое время сбрасывать их оттуда в прах, в грязь". Горький, вероятно, в то время не мог и заподозрить, что нечто подобное может свершиться и по отношению к нему самому.
Начиная с 1928 года именем Горького стали называть города, улицы, станции метро, институты, театры, библиотеки, парки и даже аэропланы. Говорят, Горький сердился и протестовал, но с его мнением никто не посчитался. "1928-1933 годы - время наибольшего официального признания писателя советскими властями. Он вознесен на вершину славы, вхож в самые высокие кабинеты, осыпан всяческими милостями",- констатирует факт Н.Н.Примочкина (27; 66). С конца же 80-х годов пошел обратный процесс: город, в котором он родился и который был наречен его именем, переименовали, как переименовали и станцию метро, и одну из главных улиц Москвы. Были даже предложения изъять его произведения из школьной программы, а в Челябинске, во время чисток одной из партбиблиотек книги Горького были сожжены... (1; 10).
Обозначившуюся ситуацию С.Сухих определил лаконично и четко: "Маятник оценок резко качнулся в обратную сторону: основоположника советской литературы превращают в одного из основных виновников духовного закабаления страны, "первосвященника сталинизма" (33; 11).
Эпоха Перестройки способствовала тому, чтобы снять скульптурную позолоту и хрестоматийный глянец с классиков советского периода. Производилось это простым способом через публикации во всевозможных изданиях, начиная от многотиражек и заканчивая солидными журналами. Особенно много публикаций о Горьком появилось в 1993 - юбилейном для писателя - году: ему исполнялось 125 лет. Впервые было перепечатано немало статей и из периодики русского литературного зарубежья - М.Алданова, Б.Зайцева, И.Бунина, Г.Федорова, Г.Адамовича, В.Ходасевича...
Но содержание основной массы публикаций носил отнюдь не юбилейный характер и не походил на дифирамбы.
Несмотря на ряд публикаций, где личность и творчество Горького представляется в огульно негативном освещении, немало работ, авторы которых стремятся объективно разобраться в его феномене, сильных и слабых сторонах, достижениях и заблуждениях. Переосмысление дооктябрьского творчества М.Горького в свете новой исторической ситуации было начато в 1987г. статьей Л.П.Егоровой "Горький и современность" на страницах журнала "Русская литература". Читателю была возвращена статья А.Синявского "Роман М.Горького "Мать" как ранний образец социалистического реализма", где роман анализировался в свете горьковского богостроительства. Большой резонанс имела адресованная учителю статья Г.Митина "Евангелие от Максима" о протожанре романа "Мать", которым автор статьи считает текст Нового Завета. Известность получили статьи В.Баранова, В.Барахова, Н.Примочкиной и др. В целом снятие хрестоматийного глянца с наследия писателя можно признать плодотворным. Как отметила Л.Колобаева, в недавнем прошлом открытый и понятый, до скуки ясный и правильный писатель вновь становится загадочным: "Мы начинаем открывать для себя Горького противоречивого, непростого, то есть, попросту говоря, живого и невыдуманного" (14; 162).
По-новому, с использованием последних архивных данных рассматривается, казалось бы, до конца изученный вопрос о взаимоотношениях Горького и Ленина, которых якобы "связывала горячая, даже несколько идиллическая дружба, единомыслие и взаимопонимание". Этой теме посвящены статьи И.Ревякиной "М.Горький и Ленин (Неизданная переписка)" (14а; 4), Л.Смирновой "Горький и Ленин: разрушение легенды", где на основе переписки Горького с Лениным и другими политическими и общественными деятелями эпохи, автор статьи показывает, что действительность была "сложнее, драматичнее и не укладывается в позднейшие стройные концепции". Исследователь приходит к выводу, что во всяком случае за полуторагодовалый период (1909-1910), рассмотренный в статье, "между Горьким и Лениным согласия не было ни по одному пункту" (31; 219- 230).
Особое место в современных публикациях занимает тема "Горький и Сталин". Она разрабатывается в статьях В.Баранова "Горький и Сталин: попытка противопоставления", Л.Спиридоновой "Горький и Сталин: по новым материалам горьковского архива". В последней работе прослеживаются отношения Горького и Сталина, начиная с 1907 г., когда они впервые встретились на V съезде РСДРП в Лондоне. Особое место занимают годы после революции, когда писателю предлагалось написать статью о "вожде всех времен". Не прельстившись на заблаговременно высланный чек в 2500 долларов, Горький отказался от работы. "В придворные барды писатель не годился". Обращаясь же к "холодным казенным дифирамбам Сталину", встречающимся в горьковской публицистике 30-х годов, автор статьи приходит к выводу, что при всем том, "отношения Горького к Сталину было далеко не восторженным" (32; 226), что контакты со Сталиным и его свитой "вовсе не означают, что Горький в 1930-х годах стал их другом и идейным единомышленником". Более того, автор приводит свидетельство В.Бобрышева о том, что после смерти писателя комиссия по разбору горьковских рукописей обнаружила страницы, где Сталин сравнивался с чудовищной блохой, которую "большевистская пропаганда и гипноз страха увеличили до невероятных размеров" (32; 225-227). Таким образом, опровергается бытующее мнение о том, что Горький в последний период жизни стал адептом сталинского режима, предавшим демократические убеждения прежних лет, прельстившись на официальные почести и материальные блага. Основные положения статьи Л.Спиридоновой совпадают с мнением Вяч. Вс. Иванова, изложенным в его обширной работе "Почему Сталин убил Горького?"
В статье "Донкихоты большевизма..." Н.Н.Примочкина затрагивает не привлекавшие до сих пор внимание исследователей "особые отношения Горького с одной из самых ярких фигур высшего советского руководства" Н.И.Бухариным. Ученый раскрывает не только личные контакты, но и влияние одной личности на другую, ненавязчивые советы и дружелюбную критику, взаимоподдержку в трудные времена, в периоды опалы. Так, отмечается, что Горький с глубоким удовлетворением воспринял подготовленную Бухариным резолюцию ЦК "О политике партии в области художественной литературы", а затем настоял на том, чтобы основным докладчиком на Первом съезде советских писателей стал именно Бухарин. Были между ними и расхождения (в вопросах о крестьянстве).
Сотрудничество Горького и Бухарина, особенно в области культурной политики, "тонко продуманной и осторожно, но упорно проводимой", было, по мнению ученого, направлено "на либерализацию и оздоровление литературных нравов, смягчение идеологического прессинга, оказываемого на талантливых беспартийных писателей из бывших "попутчиков" (26; 66-68).
Особый интерес для филологов представляют работы о личных и творческих взаимосвязях Горького со многими современными ему писателями: В.Короленко, В.Маяковским, А.Платоновым, М.Булгаковым, Ф.Гладковым, М.Шолоховым, С.Клычковым, Л.Авербахом и другими. Все эти материалы проясняют и уточняют общественную позицию писателя. Ценность их в том, что в таких публикациях в научный оборот вводятся неизвестные ранее материалы, в том числе, статьи и письма Горького.
Надо также сказать, что в наши дни в статьях Л.Колобаевой, Л.Егоровой, Б.Парамонова, Р.Певцовой, П.Басинского и др. возродилась начатая еще на рубеже веков, а потом напрочь вычеркнутая из литературоведения дискуссия о ницшеанстве Горького.
Серьезным подходом к проблеме отличается работа Л.Колобаевой "Горький и Ницше", где заявлено: "Переклички Горького с Ницше и влияние последнего на писателя... не миф, а реальность. Горький вовлекал в круг своих размышлений о российской жизни этическую проблематику Ницше, использовал, по-своему переосмысляя, некоторые его философские лейтмотивы и символы для реализации собственных творческих импульсов" (14; 165). Далее этот тезис раскрывается на конкретном материале творчества Горького.
С Л.Колобаевой полемизирует Р.Певцова, считающая положение о ницшеанстве Горького преувеличенным. Она подчеркивает известную самостоятельность Горького, его неподатливость и силу сопротивления каким бы то ни было идейно-философским влияниям. Имея в виду отношение молодого Горького к Ницше, Певцова настаивает, что в этом плане можно говорить лишь о том, "в чем они расходились и объективно до определенного предела сходились, будучи мировоззренчески не только независимы, но и противоположны в главном; можно говорить лишь о критически-самостоятельном отношении Горького к философии Ницше и об использовании молодым писателем некоторых переосмысленных им ситуаций, отдельных реминисценций и афоризмов из сочинений базельского философа" (24; 59-60). Следует отметить, что в статье Р.Певцовой представлен ценный фактический материал, высвечивающий историю приобщения Горького к идеям Ницше...
В последние годы литература о Горьком пополнилась новыми крупными трудами, среди которых четыре выпуска серийного издания Института мировой литературы "М.Горький и его эпоха" (1989-1995), монографии С.Сухих "Заблуждение и прозрение Максима Горького" (Н.Новгород, 1992), Л.Спиридоновой "Горький: диалог с историей" (М., 1994) и Н.Примочкиной "Писатель и власть: М.Горький в литературном движении 20-х годов" (М., 1996); очередной выпуск Горьковских чтений "Горький сегодня" (Н.Новгород, 1996). Эти книги объединены как общей темой, так и введением в научный оборот нового документального материала, в известной мере осмысленного их авторами. Большое место в названных изданиях занимают письма Горького разным адресатам в разные периоды жизни, но публикация их до сих пор осуществляется в неполном объеме, что ставит исследователей в трудное положение "всякий раз сверять свои суждения и выводы с очередной "порцией" появившихся в печати горьковских писем" (19; 251).
Плодотворно исследуются особенности поэтики и мифопоэтики горького в работах Л.Киселевой (13а. 15; 55-61), А.Минаковой (15; 32-40. 16; 93-101).
Творчество Горького интенсивно изучается в университетах Европы и Америки; в России изданы работы Г.Хьетсо, М.Агурского, Э.Брауна, Х.Ваглера, А.Книгге и др.
Оценивая состояние современного горьковедения как трудное ("Горьковедение (...) переживает ныне трудные времена"), В.П.Муромский считает, что Горький был и остается в русской литературе величиной первостепенной и что настойчивые попытки сбросить его с пьедестала сменились более трезвой констатацией реального положения вещей: "Страсти вокруг Горького поутихли, исчез налет некой сенсационности, поостыл пафос разоблачительства, появились признаки более спокойного и вдумчивого отношения и к уже известным фактам творческой биографии писателя, и к новым, извлеченным из архивов (...) Литературоведческая мысль трудно, но последовательно пробивается к живому, нехрестоматийному Горькому, освобождаясь не только от былых легенд и мифов, но и от излишней нервозности и суеты, от порожденных ими одиозных крайностей" (19; 251). Действительно, то, что происходит в последнее время вокруг имени Горького, нельзя назвать полностью объективным. Но, "стирается хрестоматийный глянец, и это к лучшему: тем скорее будет открыт путь к подлинному, настоящему, живому Горькому - фигуре загадочной, окруженной мраком жуткой тайны, апокалиптически противоречивой" (33; 11).
Первый период творчества
В настоящее время первый - дооктябрьский - период творчества Горького достаточно полно и по-новому освещен в учебных пособиях для студентов-филологов (30а) и учащихся (29), что позволяет нам остановиться лишь на отдельных вопросах.
Касаясь этой темы, заметим, что в последнее десятилетие часты обвинения в адрес Горького, якобы ненавидевшего крестьянство. Кстати, восходят они к давней статье А.К.Воронского и в наши дни поддерживается известными писателями - В.Беловым, В.Астафьевым и др. Для аргументации такой точки зрения обычно ссылаются на хрестоматийный рассказ "Челкаш" (1895), подменяя авторскую позицию стереотипными критическими суждениями советского времени. Рассказ понимается как идеализация босяка за счет унижения крестьянина. В учебнике Л.А.Смирновой также читаем: "Горький рисует самыми мрачными красками деревенских парней Гаврилу ("Челкаш"), Якова ("Мальва"). К нравственным и трудовым заветам пахаря Горький был, к сожалению, более, чем равнодушен" (30а; 162).
Однако Горький вовсе не стремился унизить крестьянина сопоставлением с вольным бродягой Челкашом. Автор делает главным и положительным действующим лицом деклассированного героя, противопоставленного обыденной жизни, согласно классической традиции и романтической природе рассказа. Те положительные качества Гаврилы, на которые ссылаются противники Горького,- его нравственная чистота, трогательная наивность, мечта о честном труде хлебопашца и желание защитить ее отчаянной вспышкой агрессивности, которую можно понять и простить, как это сделал Челкаш, - ведь все это внушается читателю не вопреки автору, а по его воле. Глядя на Гаврилу, Челкаш вспоминает и свое крестьянское прошлое. В финале этой "маленькой драмы, разыгравшейся между двумя людьми", опять же романтическом по своему характеру, социально униженный герой - по традиции - получает помощь от благородного разбойника, помощь, которая должна изменить его жизнь.
Л.А.Смирнова считает, что среди людей, тонко чувствующих красоту природы "места крестьянину нет". Так ли это? В рассказе "Мальва" (1897) Яков, здоровый, красивый, с улыбающимися глазами, способен оценить и красоту морской стихии: "Он повернул... свое лицо в кудрявой темно-русой бороде, и, блеснув глазами, сказал:
-... А хорошо тут, - море-то какое!"
И в другой раз голубые глаза Якова, уже любуясь закатом, улыбались, блуждая в дали моря. И даже брошенная до этого фраза "Ежели бы все это земля была! Да чернозем бы! Да распахать бы..." может быть интерпретировано не как духовная ущербность, а как любовь к труду на земле. Отрицательная характеристика не столько Якова, сколько "мужиков" вообще вложена в уста Сергея в момент его сговора с Мальвой и вовсе не должна восприниматься как авторская. Не случайно следует реплика: "Без них (Сергея и Мальвы - П.Ч.) красота ночи увеличилась".
