Курсовая работа: В. Высоцкий
Огромное значение в творчестве Владимира Высоцкого занимают песни, написанные на тему о войне. Почему поэт, человек, который по своему возрасту явно не мог принимать участие в войне, всё-таки пишет о ней, более того – не может не писать? Поэт считал, что пусть война давно закончилась, но в памяти народа должна остаться вечная память о погибших в боях за Отечество.
«Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы
Все судьбы в единую слиты.
У братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди по крепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..»[5]
Песни Володи Высоцкого о войне – это, прежде всего, песни очень настоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых, мужественных, злых и добрых одновременно. Таким людям можно доверить и собственную жизнь и Родину. Такие не подведут. И опять таки это возможность для актёра примерить и сыграть новые роли, побывать на месте того человека из тех времён и окунуться в события тех лет. Высоцкому это удалось. Удалось на славу.
«Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие – как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые».[6]
На концертах ветераны войны плакали, дарили ему цветы и подарки. В своих письмах участники тех военных событий спрашивали Высоцкого, где он воевал, с кем был в одном полку. Они принимали молодого парня, не принимавшего участия в боях за своего, за однополчанина. Для поэта это была самая большая награда. Высоцкого очень трогали эти письма, и он часто говорил: «Лучше получать письма, где тебя принимают за своего, однополчанина, чем письма, где тебя считают товарищем по камере». И он благодарил людей новыми песнями, новыми ролями в театре и кино.
Одна из таких ролей это роль в спектакле «Антимиры». Этот спектакль был посвящён всем молодым поэтам и писателям, не вернувшимся с войны. Это не в прямом смысле спектакль. Просто актёры выходили и читали стихи молодых поэтов, не по годам мудрые и поэтичные, раскрывающие героизм всей страны и каждого солдата в частности. Жаль только, что авторы сами не смогли читать их со сцены. Им и посвящена эта постановка. Высоцкий в этом спектакле исполнял свои песни и читал свои стихи наряду со стихами других поэтов.
Своей военной тематикой Володя Высоцкий как бы извинялся за то, что не имел возможности принимать участия в боях.
«Я кругом и навечно виноват перед теми
С кем сегодня встречаться почёл бы за честь
Но хотя мы живыми до конца долетели
Жмёт нас память и мучает совесть
У кого, у кого она есть».[7]
Можно рассказать о войне всю правду. Показать все её ужасы и весь её трагизм, но ни у кого не получится докопаться и показать её с таких неожиданных сторон, как мог это сделать Владимир Семёнович Высоцкий. Мы можем видеть войну не только глазами солдат, но и боевого истребителя:
«Я Як истребитель, мотор мой звенит
Небо – моя обитель
А тот, который во мне сидит
Считает, что он – истребитель…»[8]
Мы можем видеть войну глазами заключённых штрафных батальонов:
«Считает враг: морально мы слабы, -
За ним и лес, и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы
В прорыв идут штрафные батальоны».[9]
Штрафные батальоны у Высоцкого – символ трагического героизма. Он не хочет разбираться, почему люди туда попали. Он ощущает как свою, их готовность погибнуть за родину, ставшую к ним суровой.
Даже есть одна шуточная песня про человека, которого должны расстрелять, написанная от его имени. Кстати песня, имеющая под собой реальную основу: «Тот, который не стрелял».
«Я вам мозги не пудрю,
Уже не тот завод:
В меня стрелял поутру
Из ружей целый взвод».[10]
Песни Высоцкого о войне в тоже время и непременно о Земле. Земля тогда была бескрайним полем боя. Земля теперь может стать жертвой последней войны.
«Материнства не взять у Земли
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что Землю сожгли,
Нет, она почернела от горя».[11]
Убить неубиваемое, расстрелять вечное. У Высоцкого есть песня «Расстрел горного эха». Зачем понадобилось расстреливать эхо? От злобы? Ради потехи? Чтоб не было свидетеля, разносящего слух? Стреляют нелюди. Фашисты для Высоцкого не люди в победном своём марше, а лишь номера: первый – второй. А эхо живое. Оно и сейчас несёт нам голос Высоцкого.
«Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, и зелья,
Чтоб не был услышан ни кем громкий топот и храп, топот и храп,
Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье –
И эхо связали, и в рот ему сунули кляп».[12]
Многие песни Высоцкого чем-то похожи на роли. Роли из ни кем не поставленных и более того – ни кем ещё не написанных пьес. Пьеса с такими ролями, конечно, могли бы быть написаны, появиться на сцене. Пусть не сегодня, так завтра, послезавтра. Но дело в том, что ждать до завтра Высоцкий не хотел. Он хотел играть эти роли сегодня, сейчас, немедленно. И поэтому сочинял их сам, сам был режиссером и исполнителем.
Он торопился, примерял на себя одежды, характеры и судьбы других людей: смешных и серьёзных, практичных и бесшабашных, реальных и выдуманных. Он влезал в их заботы, проблемы, профессии и жизненные принципы, демонстрировал их способность мыслить и манеру говорить.
Он импровизировал, увлекался, преувеличивал, был дерзок и насмешлив, дразнил и разоблачал, одобрял и поддерживал. При чем все это он делал так талантливо, так убедительно, что иные даже путали его с теми персонажами, которых он изображал в своих песнях. Высоцкий вроде бы и не обращал на это, ни какого внимания. Он снова и снова выходил на сцену, продолжал сочинять и петь свои всегда неожиданные, разноплановые, злободневные «песни – роли».
Мы видим поэта, который пытается бороться. Который пытается сойти с той колеи, по которой идут все, идут прямёхонько в тупик.
«Сам виноват – и слёзы лью,
И охаю
Попал в чужую колею
Глубокую
Я цели намечал свои
На выбор сам
А вот теперь из колеи
Не выбраться».[13]
Поэт призывает:
«Эй, вы! Задние! Делай, как я
Это значит – не надо за мной
Колея эта – только моя
Выбирайтесь своей колеёй».
В своих стихах он примеряет себя не только к людям, но и к животным. У него есть две замечательные песни: «Охота на волков», «Охота с вертолета». За образом загнанного егерями волка – вожака бесстрашно прорывающегося за флажки, мы видим самого Высоцкого.
«Рвусь из сил и из всех сухожилий
Но сегодня – опять, как вчера, -
Обложи меня. Обложили!
Гонят весело на номера!»[14]
«Охота на волков» - гимн свободе и борьбе за неё.
«Наши ноги и челюсти быстры
Почему же, вожак, дай ответ-
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?!»14
Эта песня пришла, когда так думали все. И он сказал за всех. Ещ одна песня написана от имени коня «Иноходец», которая чётко и ясно раскрывает позицию Высоцкого «не как все».
«Я скачу, но я скачу иначе,
По камням, по лужам, по росе,
Бег мой назван иноходью, значит
По – другому, то есть не как все».[15]
Исполняя песни, Высоцкий мог быть таким грохочущим, таким штормовым и бушующим, что людям, сидящим в зале, приходилось, будто от сильного ветра, закрывать глаза и втягивать головы в плечи. И казалось ещё секунда и рухнет потолок, и взорвутся динамики, не выдержав напряжения, а сам Высоцкий упадёт, задохнётся, умрёт прямо на сцене.
Казалось на таком нервном накале не возможно петь, нельзя дышать! А он пел. Он дышал. Пел, как кричал, потому что что-то в нём кричало. За нас за всех крик. Голос – всегда изъявление души. Голос Высоцкого – щедрый, расточительный подвиг. А ведь расчетливых подвигов и не бывает.
За то его следующая песня могла быть потрясающе тихой. И от этого она ещё больше западала в душу. Высоцкий только что казался пульсирующим сгустком нервов, вдруг становился воплощением возвышенного спокойствия, становился человеком, постигшим все тайны бытия. И каждое слово звучало по особому трепетно. Он выбрал себе манеру исполнения с длящимися, но жёсткими согласными, раскатистым «Р», открыто и ясно звучащими гласными. Он сделал это естественной частью глубоко личного, оригинального и эмоционально насыщенного исполнения. В жизни он говорил, совершено не так – тихо, мягко, с застенчивой улыбкой, богатым набором лукавых, насмешливых интонаций. На сцене его голос достигал последних рядов балкона. Так удивительно ли, что народ признал своим и Высоцкого и его голос. Да как ещё признал.
Он пробовал себя в различных интонациях, он искал себя для своих песен всё новые и новые краски, новые детали, и поэтому его песни имеют несколько вариантов, изменений, сокращений. И в этом тоже он, Высоцкий, - его натура, его неудовлетворённость собой, его способ творчества.
Музыка для Володи подчас служила лишь аккомпанементом. Он писал много текстов, и ему не хватало времени, требовательности отрабатывать мелодию. Он часто «ломал» её, подгонял под рифму стиха, что парой получалась не удачно. Но он так мастерски исполнял свои песни, что звуковой ряд уходил на второй план, оставался смысл строк. Это музыкальная грубоватость и вызывала у слушателей особое доверие к его песням, притягивала к ним.
Как гражданин своей страны, Высоцкий не мог не писать о России и своём народе. В цикле песен о России: «Кони привередливые», «Купола», «Дом», «Как по Волге матушке», - Высоцкий показывает всю любовь и нежность к своему народу, который столько страдал и страдает.
«Дом» это одна из лучших песен Володи Высоцкого, в которой очень чётко видна судьба России. Здесь «Дом» - это Россия. Поэт чётко показал, как люди маются, живут скученно, но и трагически разобщено. Они утеряли представление о нормальной жизни, о любви, о труде. Они не замечают, когда кто-то умирает или кого-то убивают. Они тоскуют толи по прошлому, толи по будущему, а в настоящем жить не умеют. Про прошлое выдумывают, то чего не было, а про будущее ни чего толком не знают. Они не разумны в своих действиях, но чего-то ещё хотят, на что-то надеются. В этом доме кипит своя энергия жизни. И лишь взглянув на этот дом как бы со стороны Высоцкий показал Россию и её народ. Но здесь видна надежда на единение и страстная тоска по лучшей жизни выраженная голосом Высоцкого:
«Кто ответит мне, что за дом такой?
Почему во тьме, как барак чумной!
Свет лампад погас, воздух вылился
Али жить у вас разучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти!
Кто хозяином здесь – напоил бы вином?!
А в ответ мне: - Видать, был ты долго в пути
И людей позабыл – мы всегда так живём.
Траву кушаем, век на щавеле,
Скисли душами – опрыщавели
Да ещё вином много тешились.
Разоряли дом – дрались, вешались…»[16]
И конечно песня «Купола», которая до последнего слова пронизана болью за свою страну.
«Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною –
Перед солоно - да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.
Грязью, чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна».[17]
Когда Высоцкий обрёл опыт в поэзии, в своём творчестве стал затрагивать тему любви. Его лирические стихи навеяны огромной любовью к Марине Влади. Это была странная любовь, месяцами они не виделись, общаясь лишь по телефону, но эту любовь Высоцкий пронёс через всю жизнь.
«Я дышу, - и, значит, я люблю!
Я люблю, - и, значит, я живу!»[18]
Владимир Высоцкий был одинок. Более одинок, чем многие себе представляли. У него был один друг—от студенческой скамьи до последнего дня. О существовании этой верной дружбы не имели и понятия многочисленные «друзья», число которых сейчас, после-смерти поэта, невероятно возросло.
Откуда взялся этот хриплый рык? Эта луженая глотка, которая была способна петь согласные? Откуда пришло ощущение трагизма в любой, даже пустяковой песне? Это пришло от силы. От московских дворов, где сначала почиталась сила, потом—все остальное. От детства, в котором были ордера на сандалии, хилые школьные винегреты. бублики «на шарап», драки за штабелями дров. Волна инфантилизма, захлестнувшая в свое время все песенное творчество, никак не коснулась его. Он был рожден от силы. страсти его были недвусмысленны, крик нескончаем. Он был отвратителен эстетам, выдававшим за правду милые картинки сочиненной ими жизни. Помните: «...А парень с милой девушкой на лавочке прощается»? Высоцкий—«Сегодня я с большой охотою распоряжусь своей субботою». Вспомните: «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить...» Высоцкий—«...А мне плевать, мне очень хочется!» Он их шокировал и формой, и содержанием. А больше всего он был ненавистен эстетам за то, что пытался говорить правду, ту самую правду, мимо которой они проезжали в такси или торопливым шагом огибали ее на тротуарах. Это была не всеобщая картина жизни, но этот кусок был правдив. Это была правда его, Владимира Высоцкого, и он искрикивал ее в своих песнях, потому что правда эта была невесела.
Написано в 1980 году для стенной газеты Московского клуба самодеятельной песни «Менестрель».
Владимир Высоцкий страшно спешил. Будто предчувствуя свою короткую жизнь, он непрерывно сочинял, успев написать что-то около шестисот песен. Его редко занимала конструкция, на его ногах скорохода не висели пудовые ядра формы, часто он только намечал тему и стремглав летел к следующей. Много россказней ходит о его запоях. Однако мало кто знает, что он был рабом поэтических «запоев»—по три-четыре дня, запершись в своей комнате, он писал как одержимый, почти не делая перерывов в сочинительстве. Он был во всем сторонником силы—и не только душевно-поэтической, но и обыкновенной, физической, которая не раз его выручала и в тонком деле поэзии. В век, когда песни пишутся «индустриальным» способом: текст—поэт, музыку— композитор, аранжировку—аранжировщик, пение—певец, Владимир Высоцкий создал совершенно неповторимый стиль личности, имя которому—он сам и где равно и неразрывно присутствовали голос, гитара и стихи. Каждый из компонентов имел свои недостатки, но, слившись вместе, как три кварка в атомном ядре, они делали этот стиль совершенно неразрываемым, уникальным, и многочисленные эпигоны Высоцкого постоянно терпели крах на этом пути. Их голоса выглядели просто голосами блатняк, их правда была всего лишь пасквилем.
Однажды случилось странное: искусство, предназначенное для отечественного уха, неожиданно приобрело валютное поблескивание. Однако здесь, как мне кажется, успех меньше сопутствовал артисту. Профессиональные французские ансамблики никак не смогли конкурировать с безграмотной гитарой мастера, которая то паузой, то одинокой семикопеечной струной, а чаще всего неистовым «боем» сообщала нечто такое, чего никак не могли выговорить лакированные зарубежные барабаны.
Владимир Высоцкий испытывал в своем творчестве немало колебаний, но колебаний своих собственных, рожденных внутри себя. Залетные ветры никак не гнули этот крепкий побег отечественного искусства. Ничьим влияниям со стороны, кроме влияния времени, он не подвергался и не уподоблялся иным бардам, распродававшим чужое горе и ходившим в ворованном терновом венце. У Высоцкого было много своих тем, море тем, он мучался скорее от «трудностей изобилия», а не от модного, как бессонница, бестемья.
