Курсовая работа: Правительство Д. Торо
После экспроприации «Стандард Ойл» положение правительства Д.Торо укрепилось. Перед лицом внешнего врага все былые критики правительства слева сплотились вокруг хунты. Некоторые особо возбужденные этим националистическим актом политики, главным образом, социалисты, выступали с крайне экстремистскими призывами. Руководство ПСЕ призывало правительство «объявить предателями родины всех тех, кто служил «Стандард Ойл», помогая её разрушительной деятельности против страны». Быстрым решением вопроса со «Стандард Ойл» Д.Торо удалось преодолеть политический кризис, спровоцированный заявлением Х.Буша об отставке. После этой акции Д.Торо вновь нашел в лице начальника генштаба армии своего верного союзника. Д.Торо получил передышку, необходимую для создания гражданской партии, политической опоры режима.
Дело «Стандард Ойл» и образование первого крупного государственного предприятия в добывающих отраслях стало главным свершением правительства Д.Торо. Оно положило начало новой политике государства в сфере использования природных богатств. Регулирование государством эксплуатации естественных ресурсов страны стало главной темой политической жизни в последующие годы. Экспроприация «Стандард Ойл» стала своего рода ориентиром в политике боливийского национализма.
Аграрный эксперимент военных-социалистов в долине Клиса (Кочабамба)
Во время войны в Чако военные, интеллигенция, представители среднего класса, составлявшие основную массу офицерства, в ежедневном общении на фронте впервые смогли почувствовать полиэтнический характер своей страны, непосредственно столкнулись с многочисленными и сложными проблемами коренного населения страны, индейцев аймара и кечуа. Крестьяне-индейцы, призванные в армию, вынесли на своих плечах всю тяжесть войны и горечь поражения. После демобилизации как солдаты-крестьяне, так и их товарищи по оружию горожане, вернулись домой с новым пониманием социальных проблем страны. Они уже не были похожи на тех, кто уходил на фронт в начале войны.
Придя к власти, военные-социалисты признавали, что «неравенство в распределении земли является главной причиной народных возмущений и остается питательной почвой для пропаганды экстремизма». В первых официальных программных документах нет подробного плана проведения аграрных преобразований. В них лишь указывалось на необходимость «создания Национального патроната, который сможет изучить все вопросы, относящиеся к положению индейцев и их интеграции в цивилизованную жизнь, а также рассмотрит проблему раздела земли».
Военное правительство создало комиссию по аграрной реформе и запрету бесплатных трудовых повинностей крестьян, понгеахе. В пропагандистских документах Хунты по аграрному вопросу заявлялось: «Освобождение крестьянства — это экономическая проблема. Заниматься его просветительским аспектом — это делать лишь один шаг на длинном пути полного освобождения крестьян. Главное — индеец должен получить землю». В городах создавались «Лиги в защиту индейца», националистическая и левая пресса развернула широкую компанию с требованиями аграрной реформы. Известный крестьянский руководитель и учитель-индеанист Рафаэль Рейерос писал: «Вновь происходят восстания в Сикасике и в Лахе, снова и снова будут подниматься крестьяне, опять будут репрессии и сгоны с земли, так как уже ясно, что деревня не может больше терпеть, достигнут предел человеческих возможностей». Признание самой проблемы перераспределения земли было огромным шагом вперед по сравнению с предыдущими годами, когда решение аграрного вопроса виделось исключительно через полную ликвидацию общины и испанизацию индейского населения.
Хотя индейские дела подлежали юрисдикции министерства просвещения, В.Альварес пытался обратиться к аграрной проблеме, исходя из задач министерства труда. В «Плане организации министерства труда», представленном на рассмотрение Хунты, ос-обо подчеркивалось значение решения аграрно-крестьянского вопроса. В нем заявлялось: «Аграрный вопрос имеет огромное значение для социалистического государства, стремящегося регулировать экономическую жизнь, опираясь на принципы справедливости и ликвидации эксплуатации». В качестве перспективных мероприятий министерство предлагало организовать прямой обмен продукции между планируемыми в будущем профсоюзными кооперативами в промышленности и индейцами-крестьянами, объединенными в сельские профсоюзы, а также обещало подготовить законодательную базу для социализации земли и проведения политики «социалистического экспериментирования в деревне». В рамках синдикализации политической и общественной жизни такие проекты могли иметь шанс на успех. Фактически речь шла об обобществлении земли и передачи её в управление крестьянских профсоюзов. Однако военные быстро отошли от этого направления, посчитав его слишком коммунистическим.
Рабочее движение и социалисты во всех своих программах и заявлениях выдвигали требование отмены понгеахе. Министерство труда, возглавляемое В.Альваресом, подготовило и предъявило на усмотрение Д.Торо проект закона об отмене понгеахе. Хотя этот закон не был принят при Д.Торо, его положения полностью вошли в новую конституцию 1938 г. Декларативность этих мер продемонстрировала практика: правительству Г.Вильярроэля (1943-1946 гг.), считавшему себя наследником военных-социалистов, пришлось ещё раз в 1945 г. отменять понгеахе. Окончательно эта позорная практика внеэкономического принуждения крестьянства исчезла лишь после Аграрной реформы 1953 г.
Военные-социалисты поддержали движение просвещения индейцев, начатого учителями-энтузиастами в конце 20-х — начале 30-х годов. К 1937 г. в Боливии насчитывалось уже 16 индейских школ. Движение просвещения индейцев захватывало все более широкие общественные круги. Ещё правительство Х.Л.Техада Сорсано приняло закон о бесплатной начальной школе для индейцев. Общины и помещики обязывались совместными усилиями поддерживать эти школы. Военные объявили 2 августа, день годовщины образования школы-айлью в Варисата (департамент Ла-Пас), «днем индейца», который и поныне отмечается в Боливии. Декрет от 9 августа 1936 г. обязывал всех помещиков создавать школы для крестьянских детей в своих владениях.
Большую дискуссию вызвало поощряемое правительством движение просвещения индейцев. Никто не смел поставить под сомнение саму эту благородную идею. Вместе с тем радикально мыслящие индеанисты обращали внимание общества на суть индейской проблемы возвращение народам кечуа и аймара общинной земли, захваченной во времена колонии и республики. Социалист А.Камперо Арсе писал: «Без передела земельной собственности просвещение индейцев — это пустая трата времени и средств». Те же идеи содержали статьи К.Оропеса, который прямо писал: «Ликвидация латифундизма, уничтожение гамонализма, конец феодализма — вот цель. Всё остальное — пустая трата времени. Только радикальная реформа будет логическим актом государственного социализма».
Сторонникам реформы противостояли защитники помещичьей собственности на землю. Они не могли откровенно выступать против просвещения, поэтому прибегали к лицемерным доводам и предлагали свои планы и проекты постепенного осуществления программы просвещения индейцев. Консерваторы убеждали, что правительству необходимо сотрудничать с помещиками в деле постепенного внедрения школьного образования в деревне. Они настаивали, что школы не должны строиться прямо в поместьях, а находиться в соседних городках в виде интернатов. Тем более они полностью отвергали эксперименты со школами-айлью, где обучали коллективистским принципам и общинной взаимопомощи. Сторонники этих планов убеждали правительство в опасности и вредности индеанистских экспериментов, настаивая на испанизации сельской школы.
Землевладельцы без восторга встретили все эти новшества. Учителя-эскпериментаторы и их детища школы-айлью подвергались не только словесным нападкам, но и физическому насилию. И помещики, и метисная элита соседних городков создавали вооруженные отряды, которые при попустительстве полиции громили школы и дома учителей. Социалисты даже предложили создать специальную сельскую полицию, главной задачей которой была бы охрана школ от бесчинствующих мракобесов. Эту идею поддержал Д.Торо, который во время поездки в Варисату пообещал полную поддержку дела Э.Переса. При военных-социалистах дело просвещения индейцев из общественной инициативы превратилось в общегосударственную политику.
В декабре 1936 г. была создана Генеральная дирекция индейского и крестьянского просвещения, которую возглавил лидер движения просвещения индейцев, основатель школы в Варисате Элисардо Перес. При идейном влиянии левых индеанистов был разработан и введен в действие Устав крестьянского образования. Во многих районах страны создавались школы-айлью, что находило поддержку среди крестьян. Например, в районе Сан-Андрес-де-Мачака, недалеко от
Варисаты образовалась целая федерация школ-айлью, объединившая 6 соседних общин.
В ноябре 1936 г. в Ла-Пасе состоялся Первый конгресс директоров индейских школ, организованный при поддержке правительства. О значении, которое военные придавали индеанистскому движению, свидетельствовало посещение этого конгресса Д.Торо. Президент в приветственном слове конгрессу сказал: «Я, как и все, понимаю, что речь идет не о пустых речах или социалистических теориях, а о проблеме индейца, которая прежде всего является экономической, а уж потом она может рассматриваться с точки зрения просвещения». По словам Д.Торо, индейца необходимо превратить в активного агента производства и потребления, интегрировать его в рынок. Для этого необходимо просвещение. Далее он добавил: «Главное — это земля, ибо индеец больше всего на свете любит свою землю». Один из лидеров индейского просвещения Торибио Клауре в ответном слове связал цели освобождения индейцев с «практической реализацией социалистического идеала военного правительства». На конгрессе была подтверждена взаимная поддержка движения учителей-индеанистов и военных-социалистов.
Единомышленники Э.Переса действовали в разных точках страны. Э.Перес и Э.Арсе Лоурейро в 1935-1936 гг. создали в районе Клиса (Кочабамба) школу, подобную той, что существовала в Варисате. Индеанисты, особенно Э.Арсе Лоурейро, работавший в Кочабамбе, сыграли важную роль в осуществлении аграрных экспериментов правительства Д.Торо. В Кочабамбе в рядах социалистического движения ранее, чем в других районах страны, сформировалось требование принять декрет о запрещении личных услуг понгеахе и митанахе, как и других форм принудительного труда. Именно в Кочабамбе «военные-социалисты» предприняли первые попытки реформирования сельского хозяйства.
Кочабамба имеет ряд особенностей. Долины Кочабамбы были заселены в основном индейцами кечуа и испаноязычными метисами. Это был экономически самый развитой сельскохозяйственный район Боливии. Здесь особенно чувствовался земельный голод. Особо благоприятные климатические условия «вечной весны» и ограниченность сельскохозяйственных угодий рамками долин привели к большой концентрации крестьянского населения. Кочабамба — житница страны — снабжала продовольствием города и горнорудные центры департамента и Альтиплано. Кочабамба за счет собственного производства почти полностью самообеспечивалась зерном и мукой (лишь 6,2 боливиано на душу населения тратилось на импорт продовольствия, в то время как в Потоси — 87,67, а в Ла-Пасе — 64,09 боливиано). Здесь преобладали средние и мелкие помещичьи хозяйства (66918 поместий, в то время как в больших по размерам сельскохозяйственных площадей департаментах Ла-Пас или Оруро насчитывалось 8507 и 224 поместий соответственно). Размеры хозяйств колебались от пяти до нескольких десятков гектар, хотя встречались и крупные латифундии.
Типичным районом Кочабамбы была долина Клисы. Там находилось поместье Санта-Клара, принадлежавшее монастырю Св.Клары с 1715 г. В начале 30-х годов XX века монастырь передал некоторые свои участки крестьянам-арендаторам, которые скопили деньги, работая на рудниках и фабриках в городах. Затем монахи сдали все поместье вместе с крестьянами в аренду третьему лицу. Как и следовало ожидать, эксплуатация помещиком-арендатором полученных крестьянских хозяйств была чрез-вычайно жестокой, из-за чего в октябре 1935 г. в поместье вспыхнуло восстание, во главе которого оказались ветераны Чакской войны братья Дельгадильо. Восставшие были связаны с жителями городка Клиса, где проживало много ветеранов войны. Они свели крестьян с адвокатом, известным марксистом Э.Арсе Лоурейро. Э.Арсе Лоурейро организовал подпольный крестьянский профсоюз, формальным прикрытием которого стала созданная им сельская школа.
Крестьяне Санта-Клары требовали ликвидации субаренды и передачи им участков в длительную аренду без посредников. В августе 1936 г. крестьяне отправились в Ла-Пас, где с помощью Э.Арсе Лоурейро встретились с министром труда В.Альваресом. Им даже удалось удостоиться аудиенции президента Д.Торо, которому они сообщили, что собрали 80 тысяч боливиано, огромную по тем временам сумму, более чем достаточную для выкупа земли у монастыря. Этот визит произвел огромное впечатление на Д.Торо, который даже в своем новогоднем обращении к нации заявил о своей твердой поддержке профсоюза колонов Санта-Кла-ра. Помимо Санта-Клары с помощью другого учителя-индеа-ниста Т.Клауре подобный профсоюз был создан в Вакас, на Альтиплано.
Результатом активной деятельности индеанистов, поддержавших требования крестьян, стала министерская резолюция от 5 ноября 1936 г., утвердившая прямую аренду земли у монастыря, исключавшая посредников. Профсоюз, «используя кооперативную систему производства», брал на себя «техническую и административную ответственность» перед властями и собственником. При гарантиях со стороны правительства крестьянский профсоюз заключил контракт с монастырем. В соответствии с декретом об обязательной синдикализации и на основании министерской резолюции колоны организовали «Профсоюзную сельскохозяйственную ферму Клиса». Особенность этого распоряжения состояла в том, что земля передавалась в аренду не непосредственно каждому крестьянину, а профсоюзу, который организовывал производство. Такое новшество соответствовало идейным и политическим установкам «государственного социализма». Создание профсоюзного кооператива Санта-Клара несло в себе сильную антибуржуазную, антикапиталистическую направленность, свойственную первому этапу существования «государственного социализма».
Внутренний распорядок и взаимоотношения с собственником регулировались специальным постановлением министерства труда °. Главным достижением этого решения правительства была ликвидация системы колоната, то есть отмена бесплатных отработок понгеахе и митанахе в пользу помещика (в данном случае монастыря и посредника-арендатора), что означало конец произвола собственников земли в отношении крестьян. В одном из своих выступлений Д.Торо указал на реформу в Санта-Кларе как основу «всей индейской политики социалистического государства». Но-вая система в Санта-Кларе значительно облегчила участь крестьян, фактически ликвидировав все докапиталистические пережитки в отношениях с землевладельцем. Левые приветствовали передачу земли крестьянскому профсоюзу в Санта-Кларе, видя в этом начало социализации деревни. «Ла Калье» называла эксперимент в Клисе переходной моделью к национализации большей части земли в стране.
Вмешательство министерства труда в отношения и права собственности в деревне, эксперименты с социализацией производства и создание профсоюзных ферм вызвали крайнее беспокойство помещиков, и прежде всего, влиятельного Национального аграрного общества, что было вызвано тем, что эксперимент в Клисе проводился в районе, где преобладали не индейские общины, а помещичьи хозяйства, что было «дурным» примером для округи. Помещики Кочабамбы, не доверяя заверениям правительства в том, что речь идет лишь о попытках новой организации сельскохозяйственного производства, не идущей далее эксперимента, а не об общей направленности аграрной политики, провели специальную конференцию, где прозвучали яростные протесты против каких-либо ограничений их прав собственности на землю. Наибольшей критике подвергались коллективистские принципы организации жизни «профсоюзной фермы», то есть крестьянского производственного кооператива.
Стараясь успокоить помещиков, составлявших большинство имущих слоев городов, Д.Торо в своем президентском послании подчеркивал, что правительство не собирается немедленно проводить реформу и вмешиваться во все взаимоотношения крестьян и помещиков. Отбиваясь от нападок помещичьей реакции, Д.Торо обещал ограничить свою аграрную политику реформированием той сферы поземельных отношений, которые по закону находились в компетенции государства: речь могла идти лишь о «патронате» над церковным имуществом, что напрямую касалось поместья Санта-Клара, а также о земельной собственности муниципалитетов и центрального правительства.
В развитие этих положений на свет появился декрет от 22 января 1937 г. Правительство установило новый порядок управления поместьями, принадлежавшими муниципалитетам, монастырям, религиозным орденам. Все эти собственники обязывались разорвать существовавшие арендные договоры с посредниками-уп-равляющими и передать землю в прямую аренду крестьянам, которые должны были организовать сельские профсоюзы и руководствоваться в своей деятельности постановлениями министерства труда. Первыми коллективными профсоюзными хозяйствами стали Санта-Клара и Вакас. Режим, ранее применяемый исключительно к этим двум поместьям, теперь распространялся на все подобные случаи.
Военные стремились облегчить положение крестьян, не покушаясь на сам аграрный строй и, главное, на помещичью собственность, на латифундизм. В январе 1937 г. правительство заявило о своем намерении искоренить понгеахе, но ограничилось пропагандистской акцией: по всем сельским школам были разосланы анкеты с вопросами, касающимися «личных услуг». По результатам этого «исследования» правительство собиралось принять решение. Декрет от 25 февраля 1937 г. запретил землевладельцам сгонять крестьян с помещичьей земли без согласия самих колонов. Разрешалось это делать только при отказе крестьян от земледельческих работ. Если же крестьянин отказывался выполнять так называемые «личные услуги», понгеахе или митанахе, помещик не мог потребовать освободить его участок и покинуть поместье. Кроме того, если уж помещик выгонял крестьянина, то был обязан выплатить ему компенсацию. Следить за выполнением этого декрета поручалось Департаменту по индейским делам. Таким образом, косвенно правительство попыталось поставить понгеахе вне закона. Для уменьшения эксплуатации и угнетения крестьян со стороны традиционных сельских элит и жителей соседних городков был издан декрет от 2 мая 1937 г., запрещавший священникам в деревнях брать плату за регистрацию брака. С этого момента брак регистрировался только гражданскими властями и бесплатно.
Правительственные инициативы в аграрной сфере вызвали широкую дискуссию в обществе. Министерство просвещения, в компетенцию которого входили и индейские вопросы, пригласило все политические силы к дискуссии по аграрной тематике. Еженедельно на государственном радио «Ильимани» своими размышлениями по этому вопросу делились Э.Бальдивьесо, Г.Госалвес, Х.Пас Камперо, Р.Пруденсио, Р.Рейерос, К.Салинас Арамайо, Р.Вильярроэль Клауре, А.Гусман, то есть интеллектуалы социалистического или индеанистского направления. Эту программу на радио слушали повсюду, ее детали обсуждали в газетах. Дискуссия возвела аграрную тему в ранг первоочередных общенациональных проблем, поставило её в повестку дня преобразований, подготавливала общество к осознанию неизбежности радикальной реформы.
Эксперимент в Клисе и последовавшие за ним мероприятия были прорывом в аграрной политике боливийского государства. Помимо того, что инициатива военных облегчила положение крестьян в отдельном районе страны, она создала важный прецедент, суть которого состояла в расчистке почвы от полуфеодальных, докапиталистических пережитков, в ликвидации понгеахе и митанахе, пока что только в определенной категории поместий. Законодательство Д.Торо явилось важным шагом в реформировании деревни, так как эти меры покушались на принцип неприкосновенности собственности, гарантированной конституцией и освященной ходом всей республиканской истории Боливии. Вместе с тем политика военных-социалистов в аграрном вопросе не вышла за рамки локального и ограниченного эксперимента, оставаясь по сути патерналистской и все еще консервативной.
Аграрная политика Д.Торо была в определенной степени экстравагантной. Не решаясь, или не желая проводить даже умеренное реформирование деревни, оставляя без изменения латифундистскую систему землепользования и производства, не предпринимая никаких усилий по ликвидации докапиталистических пережитков, попросту говоря, внеэкономического принуждения, Д.Торо перескакивал несколько логических этапов в аграрной политике, фактически проводил социалистический эксперимент в Клисе, где образовывалась профсоюзная ферма, осуществил своего рода обобществление сельскохозяйственного производства в рамках одного поместья. Опыт Санта-Клары так и остался изолированным эпизодом, а аграрные преобразования во всей страны даже не планировались. Эксперимент в Клисе перекликался с похожими поисками мексиканских реформаторов, проводивших эхидальную реформу в Камарка Лагуна.
Аграрная реформа была необходимой и неизбежной, что понимали представители большинства политических сил страны. Огромная заслуга военных-социалистов состояла в том, что задачи аграрного реформирования были переведены в практическое русло. Деревня была разбужена, проведение реформы стало вопросом времени.
Период правления Д.Торо отличался непрерывным поиском и экспериментом во всех сферах экономики и политики. Военныесоциалисты пришли к власти без определенного плана действий, да и общество, их гражданские политические союзники не могли им предложить ничего целостного и эффективного. Осознание необходимости проведения реформ толкало их к принятию решений порой непродуманных, порой казавшихся импровизацией и экспериментом.
