Курсовая работа: Палестино-израильский конфликт: возможности и пути решения
Споры велись также и об исторических правах еврейского либо арабского народа на Палестину. Так, согласно мнению арабских лидеров, до окончания Первой мировой войны ее территория была неотделимой частью окружающего арабского мира. Представители Израиля, в свою очередь, утверждали, что никогда не было такого, чтобы евреи не жили в Палестине, которая никогда не управлялась арабами.
«Палестинская национальность» арабских беженцев также стала предметом дискуссий. Требования беженцев (либо арабских лидеров, представляющих их интересы) основывались на том, что они палестинцы. Следовательно, своей целью они ставили возвращение на родину, т.е. в Палестину, как правило, подразумевая свои дома в Израиле. Представители Израиля в ответ на это утверждали, что арабский беженец из израильской Палестины практически «вернулся на родину», если он находится в арабской Палестине (не входящей в Израиль).
Весьма проблематичным был вопрос, каково число «настоящих» беженцев из той части Палестины, которая предназначалась для создания еврейского государства. Так, ЮНРВА (Управление по делам беженцев, созданное по инициативе ООН для оказания помощи беженцам), Израиль и арабские государства приводили противоречивые цифры, отражающие количество беженцев в 1948 г. От этих данных зависели размеры компенсаций. Израиль официально заявляет, что в 1948 г. его территорию покинуло 520 тыс. человек. ЮНРВА зарегистрировало 726 тыс. беженцев, а по оценкам представителей палестинцев, эта цифра достигает 900 тыс[4]. Эти данные были подвергнуты сомнению независимыми исследователями. Согласно проведенной англичанами в декабре 1944 г. переписи населения, всего в той части Палестины, на которой было создано Государство Израиль, проживали 525.500 арабов, из них 170.430 человек – в городах, а 355.070 человек – в сельской местности. Учитывая тот факт, что примерно 150 тысяч человек остались в Израиле, а 35 тысяч вернулись в 1949–1956 гг., общее число беженцев всех возрастов (непосредственно беженцев, не считая их родившихся впоследствии детей) составляет чуть более 340 тысяч человек. Право беженцев на возвращение было самым острым из вопросов, затрагиваемых в обсуждениях. 19 ноября 1948 г. на третьей Генеральной Ассамблее ООН была принята резолюция № 212, в 11 параграфе которой содержались основные принципы, отражающие отношение ООН к вопросу палестинских беженцев. В резолюции говорилось, что «беженцы, желающие вернуться в свои дома и жить в мире со своими соседями»[5], должны получить возможность осуществить свои намерения как можно скорее, а тем, кто решит не возвращаться, будет выплачена компенсация за оставленную собственность и возмещен ущерб «в соответствие с принципами международного права», за что будут отвечать правительства государств, затронутых проблемой.
Интерпретация одиннадцатого параграфа стала постоянным камнем преткновения между сторонами. В резолюции говорилось о беженцах, желающих «жить в мире с соседями», таким образом, возвращение было напрямую связано с установлением мира. Формулировка «беженцам должно быть разрешено вернуться к ближайшему возможному сроку» означала, что только суверенное Государство Израиль может дать разрешение на возвращение и определить его сроки.
Арабы не могли принять такое условие. Так, 14 октября 1955 г. премьер-министр Египта Насер в своем интервью американской газете сказал, что «ненависть арабов очень сильна и нет никакого смысла говорить о мире с Израилем»[6]. Арабские лидеры требовали для беженцев абсолютного права на возвращение в покинутые ими дома или права на выбор между возвращением и получением компенсации. В своей полемике с арабскими лидерами А.Эвен, чрезвычайный и полномочный посол Израиля в ООН (а впоследствии – министр иностранных дел) выдвигал следующие аргументы против идеи возвращения (репатриации) палестинских беженцев в Израиль. Во-первых, он подчеркивал, что сам термин «репатриация» (от латинского «patria» – родина) употребляется в этой связи некорректно, так как прибытие арабских беженцев из арабских земель на неарабские не является возвращением на родину. Он говорил: ««Патриа» – не просто географическое понятие. Расселение беженцев в Израиле будет не репатриацией, а отчуждением из арабского общества; только процесс объединения с людьми, которые разделяют национальные чувства, культурное наследие и языковое своеобразие стал бы настоящей репатриацией арабского беженца»[7].
Арабские страны относились к палестинцам не как к людям и представителям своего народа, а лишь как к оружию, с помощью которого можно нанести удар по Израилю. Эта позиция разделялась и представителем Управления ООН по делам беженцев в Иордании Ральфом Галлоуэем, который заявил: «Очевидно, что арабские государства не хотят разрешить проблему беженцев. Они стремятся сохранить ее, как открытую рану, в качестве вызова ООН и оружия против Израиля. Арабским лидерам наплевать, выживут палестинцы или умрут»[8].
В результате Шестидневной войны израильский контроль был установлен над всей бывшей подмандатной Палестиной, над территориями, на которых проживало значительное число беженцев Войны за независимость. К ним относились Иудея и Самария, оккупированные Иорданией в 1948 г., и полоса Газы, находившаяся под контролем Египта. Шестидневная война и ее последствия придали проблеме беженцев новое измерение, создали новые проблемы.
После Шестидневной войны большое число палестинцев оказалось на территориях, контролируемых Израилем. Этот факт вынуждал израильскую администрацию на деле доказать эффективность мер решения проблемы, которые она предлагала применить ранее. Политика израильского руководства по отношению к арабским беженцам, проживающим на контролируемых территориях, была довольно успешной, при этом их положение значительно улучшилось по сравнению с положением палестинцев, проживающих в арабских странах, к тому же число их конфликтов с местной администрацией было гораздо меньшим, чем с руководством арабских стран.
После 1967 г. все чаще начинают говорить не о палестинских беженцах, а о палестинском народе, переходя от требований осуществить их возвращение в Израиль к требованиям создания Палестинского государства.
Проблема беженцев обсуждалась не только в ООН, но и в рамках многосторонних переговоров при посредничестве США между представителями Израиля и арабских государств, а впоследствии и самих палестинцев. Так, вопрос статуса беженцев поднимался на международных конференциях: в 1949 г. в Лозанне, в 1950 г. в Женеве, в 1951 г. в Париже. Обсуждение вопроса возобновилось двадцать лет спустя – в декабре 1973 г. на конференции в Женеве после Войны Судного дня, в ходе израильско-египетских переговоров в сентябре 1978 г. и на Мадридской конференции в октябре-ноябре 1991 г. Если первые три конференции были направлены на достижение некоторого прогресса в решении вопроса о беженцах, то упоминание этой темы на конференциях и переговорах 70-х – 90-х годов имело преимущественно формальное значение, и ни одна из сторон не рассчитывала всерьез на изменение статус-кво. Перелом наступил в ходе переговоров в Кэмп-Дэвиде в июле 2000 г. и в Табе в январе 2001 г., когда правительство Эхуда Барака выразило готовность пойти на беспрецедентные уступки израильской стороны по вопросу о праве палестинских беженцев и их потомков на возвращение. Показательно, что арабские представители отклонили все израильские предложения по этому вопросу – как полвека назад, так и в ходе недавних переговоров.
Принято считать, что конференция в Кэмп-Дэвиде не удалась из-за отсутствия согласия по разделу Иерусалима, но на самом деле по поводу Иерусалима стороны добились определенного прогресса. В своей статье «Проблема беженцев на мирных конференциях, 1949–2000 гг.» Шелли Фрид утверждает, что сосредоточение на вопросе Иерусалима было необходимо, «чтобы избежать заключения, что они не могут достичь прогресса в решении проблемы беженцев»[9].
После неудачи в Кэмп-Дэвиде дополнительная конференция между двумя сторонами без посредничества США состоялась в Табе в январе 2001 г. Основной темой, которая обсуждалась на этой встрече, было декларируемое палестинцами «право на возвращение». Работа подкомитета, возглавляемого Йоси Бейлиным, представляющим Израиль, и Набилем Шаатом от палестинцев, однако, тоже не привела к подписанию соглашения.
На переговорах в Табе был достигнут некоторый прогресс относительно будущего беженцев. Палестинцы показали определенную гибкость в решении проблемы, что могло бы открыть горизонты для серьезных переговоров, которые не подвергались бы влиянию предвыборных интересов представителей обеих сторон. Согласно разным отчетам, в Табе удалось найти такую формулировку, которая позволяла палестинцам не отказываться от права на возвращение вместе с соглашением, что на практике решением станет расселение беженцев не в Израиле. Однако общий провал переговоров в Табе не позволил этому плану пройти проверку.
Палестинские беженцы представляют собой уникальный политический и социальный феномен. Проблема давно вышла за рамки обустройства и расселения людей, лишенных своих домов в ходе военных действий, и затрагивает большую этническую общность, чьи члены являются потомками беженцев, целый народ, не имеющий государства.
Основным препятствием на пути к урегулированию конфликта стало так называемое «право беженцев на возвращение». Если изначально речь велась о «миллионе» палестинцев, то за прошедшие пятьдесят лет их число значительно увеличилось. Очевидно, что сейчас невозможно «возвращение» на территорию Израиля 4 млн. человек, которые к тому же не имеют о нем исторической памяти. Для третьего поколения беженцев, родившихся в лагерях Газы и Восточного берега, Израиль не является родиной. Израилю одному уже не справиться с этой проблемой, а перед мировым сообществом сейчас стоит вопрос статуса целого народа.
Для специалистов, занимающихся проблемами Ближнего Востока, не является секретом тот факт, что вода, а не только нефть является одной из скрытых движущих сил бесконечных конфликтов в регионе. Именно распределение воды, а не земли можно назвать одной из наиболее вероятных причин следующей войны. Предполагается, что к 2025 году приблизительно 2/3 населения мира – около 5,5 миллиардов человек – будет жить в районах, сталкивающихся с нехваткой воды.
Лидеры ближневосточных стран единодушно признают, что проблема водоснабжения по своему воздействию на современное и перспективное развитие региона приобретает приоритетное значение и становится по ряду позиций важнее, чем нефть. По расчетам специалистов, к 2030 году лишь 5 из 19 государств региона будут способны удовлетворять свои потребности в воде. В свете нерешенности арабо-израильского конфликта вопрос о распределении водных ресурсов приобретает одно из ключевых значений1.
Говоря о водных ресурсах, нельзя забывать об одном из самых главных факторов, влияющих на динамику их спроса и предложения, а именно – о росте населения. Следует отметить, что вопрос водообеспечения занимал одно из главных мест в стратегических планах сионистского движения практически с самого начала его зарождения. Еще в 1919 году один из лидеров сионизма Хаим Вейцман в письме английскому премьер-министру Ллойд-Джорджу писал: «Снабжение Палестины водой должно происходить со склонов горы Хермон, из верховьев р. Иордан и реки Литани в Ливане…» В том же 1919 году в послании английским лейбористам Д.Бен-Гурион подчеркнул: «Требуется, чтобы источники воды, на которых зиждется будущее страны, не оказались вне границ еврейского национального очага. Мы настаиваем, чтобы Эрец-Исраэль включал южный берег Литани и Хауранский район. Страна остро нуждается в основных реках этой земли – Ярмуке, Литани и Иордане». Из приведенных высказываний видно, что вопрос водных ресурсов касался не только экономического будущего государства, но и представлялся одним из аспектов национальной безопасности.
Подробное изучение проблемы водных ресурсов в ракурсе ближневосточного конфликта дает основания утверждать, что политика израильского правительства в ходе арабо-израильских войн была направлена на получение доступа к воде, который ранее имели арабские государства. Так, в результате войны 1948г., «шестидневной войны» 1967г., октябрьской войны 1973г. и израильской агрессии против Ливана в 1982г. Израиль получил контроль над значительной частью водных ресурсов реки Иордан, а также над ее подземными и грунтовыми водами. Необходимо отметить, что на оккупированной территории все водные ресурсы были взяты под полный государственный контроль израильских властей и стали рассматриваться в качестве объектов государственной собственности. В результате потребление воды арабским населением резко сократилось. Кроме того, цены на воду, установленные израильскими властями, возросли в 4 раза1. На сирийско-израильском направлении главным стратегическим объектом являются Голанские высоты. С главной высоты Голан горы Хермон берут свое начало основные северные притоки р. Иордан: реки Баниас, Дан и Хасбани. Хотя площадь Голан и составляет всего 1% территории Сирии, на них приходится 14% контролируемых сирийских запасов воды. В результате оккупации Израилем в 1967 г. части Голанских высот ситуация с водопользованием резко изменилась. Начатая израильскими властями активная поселенческая политика привела к возникновению на Голанах израильских поселений, жителей которых было необходимо обеспечить доступом к воде. В результате с первых дней оккупации Израиль установил жесткий контроль над распределением воды. Для арабских жителей Голан был введен запрет на посадку различных видов фруктовых деревьев, их вынудили уничтожить значительное число резервуаров (из существовавших ранее 400 на сегодняшний день сохранилось всего 3–4), они оказались практически полностью отрезаны от крупнейшего естественного водоема Голан – оз. Рам. Нехватка воды привела к тому, что арабское население Голанских высот столкнулось с серьезными ирригационными и санитарными проблемами. Ситуация оказалась настолько бедственной, что многие жители арабских деревень были вынуждены покинуть эту территорию (за 20 лет оккупации число арабских жителей сократилось в 10 раз: со 100 до 10 тыс. человек).
На ливано-израильском направлении жизненно важным водным ресурсом является река Литани. Именно она стала мотивом для израильского вторжения в Ливан в марте 1978 года («Операция Литани») и в июне 1982 г. («Мир Галилее»).
Перечисленные факты свидетельствуют о том, что одной из целей Израиля в его войнах с арабами являлось обеспечение страны водными ресурсами, и эта цель была достигнута. Приблизительно 67% водных ресурсов Израиля поступает с оккупированных с 1967 по 1982 г. арабских земель. Из них 43% приходится на Южный Ливан, 35% – на Западный берег реки Иордан и оставшиеся 22% – на Голанские высоты.
Оккупация Израилем части арабских территорий привела к появлению огромного ряда экономических и политических проблем. Вопрос справедливого перераспределения водных ресурсов в регионе является при этом составной частью любой проблемы, существующей между Израилем и арабскими странами.
«Водный вопрос» на палестино-израильском направлении привел к принятию сторонами ряда соглашений: Декларации о принципах организации временного самоуправления («Осло 1»), подписанной 13 сентября 1993 г., Каирского соглашения («Газа-Иерихон») от 4 мая 1994 г. и Табского соглашения («Осло 2») от 28 сентября 1995 г. В результате было создано палестинское ведомство по водоснабжению, достигнута договоренность по совместному управлению процессом водопользования. По Каирскому соглашению, управление водным хозяйством в секторе Газа и Иерихоне было передано под юрисдикцию Палестинской Национальной Администрации. Тем не менее, далеко не все вопросы, связанные с водопользованием, были решены посредством подписания вышеперечисленных договоров. Предполагалось, что подписание Соглашения об окончательном статусе станет заключительным этапом в области распределения водных ресурсов между Израилем и палестинцами. Однако свертывание Мадридского процесса и новая волна напряженности на палестино-израильском направлении свели на нет достигнутые ранее договоренности, поставили под сомнение эффективность любых попыток мирного урегулирования.
Проблема водных ресурсов в регионе остается камнем преткновения в отношениях между Израилем и арабскими государствами.
По сравнению с другими аспектами арабо-израильских территориальных споров проблема Иерусалима значительно более интернационализирована прежде всего в плане вовлеченности в ситуацию Организации Объединенных Наций. Если формально следовать букве Резолюций 181 и 303 Генеральной Ассамблеи ООН, Иерусалим является территорией, которая должна находиться под управлением институтов ООН. Следовательно, ООН несет (или должна нести) особую ответственность за этот город. Иерусалим является территорией, отчужденной Израилем именно у ООН, и это обстоятельство делает данную организацию не просто наблюдателем и медиатором, а непосредственным участником конфликта. За период с 1947 г. по настоящее время ООН приняла множество документов, создавших вокруг Иерусалима сложное и противоречивое правовое поле, на которое должны ориентироваться составители миротворческих планов и которое – прямо или косвенно – оказывает большое влияние на позицию как Израиля, так и палестинцев.
