Курсовая работа: Экономические кризисы и эффективность капитализма
Поэтому ситуация временной приостановки выдачи денег со счетов (из-за возникающей банковской паники) оказывает в какой-то мере оздоровительное воздействие на экономику, так как хотя бы разрывает вышеописанный «порочный круг». Через некоторые время положение стабилизировалось бы, возобновились выплаты наличных по депозитам, и последовало бы экономическое оживление.
Для предотвращения таких ситуаций была создана ФРС. «Ей были вручены полномочия создавать дополнительную наличность, если люди начнут в массовом порядке требовать денег вместо депозитов, и ей дали возможность предоставлять банкам наличность под обеспечение имеющихся у них активов. Предполагалось, что таким образом можно будет всегда предотвратить надвигающуюся панику, что отпадет необходимость временных запретов на выплату денег со счетов и что депрессивных результатов денежных кризисов можно будет теперь полностью избежать».[39]
На практике же ФРС не удалось должным образом воспользоваться своими полномочиями. В период вышеописанных банковских крахов в 1930 году Резервная система ничего не сделала для обеспечения банковской ликвидностью. При этом у нее было достаточно полномочий, чтобы обеспечить банки наличностью, но, как пишет М.Фридман, ей «не хватило решимости» для этих мер.
Затем в 1931 году беспрестанная череда банковских крахов прекратилась, доверие к банкам стало расти, наметился подъем в экономике. Но череда крахов повторилась вновь, снова последовали «налеты вкладчиков», денежная масса сократилась, а ФРС бездействовала. Более того, уменьшился объем кредитов, предоставляемых частным банкам с ее стороны!
Также в сентябре 1931 года Англия отказалась от золотого стандарта, за чем последовала изъятие золота, депонированного в США. Чтобы остановить внешнюю утечку, Резервная система резко подняла учетную ставку. Это остановило утечку золота, но вызвало невероятное число банкротств. «За полгода с августа 1931 года по январь 1932-го — приблизительно каждый десятый из существовавших тогда банков прекратил операции, а общий объем вкладов в коммерческих банках сократился на 15%».[40]
В 1932 наблюдалось временное изменение курса. Была произведена закупка государственных облигаций на сумму в миллиард долларов. Эта мера замедлила экономический спад, но ненадолго. Вновь случился крах банков, который кончился «банковским праздником» 1933 года (все банка США не работали более недели).
В итоге с июля 1929 года по март 1933 года в США произошло сокращение денежной массы на треть. Если бы этого удалось избежать, то спад экономической активности не стал бы таким продолжительным и глубоким.
Из всех приведенных фактов М. Фридман делает вывод: «Великая депрессия в США не только не была признаком нестабильности, присущей системе частного предпринимательства: она показала, какой вред способны нанести ошибки, сделанные горсткой людей, обладающих широкой властью над кредитно-денежной системой целой страны». И затем добавляет: «Любая система, дающая небольшой группе людей такую большую власть и такие широкие властные полномочия, что совершенные ошибки (простительны они или нет) способны привести к столь далеко идущим последствиям, — это плохая система».[41]
Позиция М. Фридмана по поводу причин экономических кризисов, таких, как Великая Депрессия, обоснована и объективна. Многие экономисты согласятся с ним. Одним из них является Л.Рид, который в своей статье «Великие мифы о Великой депрессии» также дает развернутый анализ ситуации.
2.2.3 Взгляд Л. Рида на причины и последствия Великой депрессии.
Прежде чем начать рассмотрение фактов, Л. Рид упоминает о незаслуженном обвинении рынка как неэффективной системы, которая привела к краху: «…сегодня многие продолжают принимать необоснованную критику рыночного капитализма и поддерживать экономически деструктивную политику властей. <…> Старые мифы не умирают; они воспроизводятся в учебниках по экономике и политологии. Именно там, за редкими исключениями, вы столкнетесь с величайшим, пожалуй, мифом ХХ века: ответственность за Великую депрессию лежит на капитализме и рыночной экономике, и лишь вмешательство государства привело к экономическому оздоровлению Америки. <…> Согласно этому упрощенному подходу Америку сокрушил и затянул в депрессию фондовый рынок, один из столпов капитализма. Президент Герберт Гувер, сторонник принципа laissez-faire, то есть невмешательства государства в экономику, отказывался использовать инструменты государственной власти, и в результате экономическое положение страны ухудшилось. Преемник Гувера Франклин Делано Рузвельт въехал на белом коне государственного вмешательства и направил страну к восстановлению. Вывод, казалось бы, очевиден: доверять капитализму нельзя; государство должно играть активную роль в экономике, чтобы спасти нас от неминуемого упадка».[42] Исследуемая статья посвящена опровержению этого ложного представления.
Затем Л. Рид делит Великую Депрессию на четыре фазы и анализирует их:
1. Монетарная политика и экономический цикл
2. Дезинтеграция мировой экономики
3. Новый курс
4. Закон Вагнера
Первая фаза объясняет, почему случился крах 1929 года. Автор пишет, что одно из популярных объяснений этого события основано на критике привлечения займов для покупки ценных бумаг. Некоторые исследователи придерживаются мнения, что чересчур активная спекуляция акциями была вызвана использованием слишком большого кредитного плеча. Однако опыт такого использования уже имелся. Кроме того, маржинальные требования (отношение собственных средств к заемным) стали расти, следовательно, заемщики должны были оплачивать большую часть акций наличными. Поэтому данный аргумент не конструктивен.
Следует также рассмотреть аспект манипуляций с денежными и кредитными потоками: «Большинство экономистов-монетаристов <…> отмечают тесную взаимосвязь между денежным потоком и экономической деятельностью. Когда государство производит денежные и кредитные вливания, процентные ставки сперва падают. Компании инвестируют эти «легкие деньги» в новые проекты в сфере производства, и на товарном рынке происходит бум. По мере стабилизации положения издержки на ведение бизнеса растут, процентные ставки корректируются в сторону увеличения, а прибыли снижаются. Таким образом, эффект «легких денег» сходит на нет, а денежные власти, опасаясь ценовой инфляции, замедляют рост предложения денег или вовсе сокращают его».[43] Что касается США, то в 20-ые годы произошло масштабное расширение денежной массы, следствием которого стало падение процентных ставок и бурный рост показателей фондового рынка. Однако не все экономисты соглашаются с этим доводом. Тем не менее, «говоря о политике ФРС, экономисты-рыночники, расходящиеся в оценках масштаба монетарной экспансии ФРС в начале и середине 1920-х годов, единодушны относительно того, что произошло вслед за ней: в конце десятилетия началось резкое сокращение денежной массы, и ответственность за это нес Центральный банк. Действия федеральных властей в ответ на начинавшуюся рецессию лишь привели к ее усугублению».[44]
«В 1928 году Федеральная резервная система уже вовсю повышала процентные ставки и перекрывала денежные потоки. Например, ее учетная ставка <…> повышалась с января 1928 года по август 1929-го четыре раза, с 3,5% до 6%. Центральный банк предпринял дальнейшие дефляционные шаги, продавая государственные ценные бумаги в течение нескольких месяцев после краха фондового рынка. В следующие три года денежное предложение сократилось на 30%».[45]
По мнению множества исследователей, в том числе М. Фридмана и А. Шварц, подобное сокращение денежной массы послужило очень большим препятствием для развития экономической конъюнктуры и подтвердило некомпетентность ФРС.
Можно сказать, что крах фондовой биржи случился не в один момент. Для этого уже существовали предпосылки, в том числе неверная политика центрального банка. А «дальнейшие меры государства превратили рецессию в полномасштабную катастрофу».[46]
Подводя итог анализу первой фазы, Л. Рид пишет: «Крах фондового рынка был лишь отражением, а не непосредственной причиной деструктивной государственной политики, которая, в конечном итоге, спровоцировала Великую депрессию: взлеты и падения рынка происходили почти синхронно с действиями ФРС и Конгресса. А то, что они творили в 1930-е годы, можно смело записать в разряд величайших глупостей мировой истории».[47]
Переходя ко второй фазе (дезинтеграция мировой экономики), Л.Рид начинает с того, что, несмотря на общепринятое заблуждение о коллапсе рынка в 1929 году, основная вина за катастрофу лежит на государстве. Так как саморегулирующиеся рыночные механизмы смогли бы вывести экономику из пике за 2-3 года, а некомпетентная политика властей продлила спад на годы.
Затем автор опровергает миф о президенте Г.Гувере как стороннике рыночной экономики. Отмечаются такие его промахи: излишние расходы и чрезмерное налогообложение, увеличение внутреннего долга, удушение торговли и рост безработицы.
Серьезнейшей ошибкой администрации Г. Гувера было принятие тарифа Смута-Хоули в 1930 году, которое Л. Рид называет «коронной глупостью». Это был один из наиболее протекционистских законов США, вызвавший торговые войны и перекрывший экспорт товаров. Согласно этому закону, значительно повысились тарифы на облагаемые таможенной пошлиной товары. Причем эти тарифы рассчитывались как фиксированная сумма, а не как процент от цены. Когда во время Великой депрессии наблюдалась дефляция, цены упали почти в два раза, и, следовательно, ставки тарифов удвоились.[48]
Л. Рил подвергает это действие правительства критике: «Чиновники из администрации и Конгресса были уверены, что повышение торговых барьеров вынудит американцев покупать больше отечественных товаров, и это, наконец, решит проблему безработицы. Но они, по-видимому, не знали важного принципа международной торговли: торговля - это улица с двусторонним движением; если иностранцы не могут продать свои товары у нас, то они не могут заработать доллары, которые нужны им для того, чтобы покупать наши товары. Иными словами, государство не может перекрыть импорт, не перекрыв параллельно экспорт».[49]
Итогом введения тарифа Смута-Хоули стало катастрофическое сокращение мировой торговли, возникновение высоких протекционистских барьеров в других странах разорение банков и банкротство фермеров.
Л. Рид заявляет: «Одного Закона Смута-Хоули достаточно, чтобы покончить с мифом о том, что Гувер был убежденным сторонником свободного рынка, но на этом история интервенционистских ошибок его администрации не кончается».[50]
Кроме того, во время правления Г. Гувера были допущен такие промахи, как политика удержания высоких зарплат, приведшая к росту издержек предпринимателей и к новому витку безработицы; неэффективное субсидирование; крупнейшее повышение учетной ставки в истории ФРС; увеличение подоходного налога с 24% до 63%.
В конце концов, уровень безработицы составил четверть трудоспособного населения, муниципальные образования оказывались на грани разорения, закрывались школы и колледжи.
Из вышеперечисленного становится очевидным то, что Г. Гувера нельзя назвать приверженцем свободного рынка. Политика, проводимая им, только усугубила бедственное положение, в котором находилась экономика США.[51]
Далее следует критика «Нового курса», политики, проводимой Ф. Рузвельтом с 1932 года в целях выведения экономики США из рецессии. Л. Рид пишет, что Демократическая партия планировала «сократить на 25% расходы федерального правительства, сбалансировать федеральный бюджет, сохранять обеспеченность денег золотом «при любых обстоятельствах», вывести государство из тех сфер, в которых должно господствовать частное предпринимательство, и покончить с «экстравагантностью» сельскохозяйственных программ Гувера. Все это обещал кандидат Рузвельт, но президент Рузвельт не сделал ничего подобного». [52]
Несостоятельность политики Ф. Рузвельта проявлялась в девальвации доллара; объявлении вышеупомянутых «банковских каникул»; неоправданных государственных расходах; создании неэффективной системы социальной защиты и минимальной заработной платы. Хотя последнее часто ставится ему в заслугу, многие экономисты имеют другое мнение на этот счет: «В результате принятия закона о минимальном размере заработной платы многие неопытные, молодые, неквалифицированные и социально незащищенные работники становятся не по карману работодателю».[53]
Кроме того, промахом было принятие Закона о регулировании сельского хозяйства (ААА), вследствие чего фермерам стали платить, чтобы они вообще не работали, уничтожались урожаи и здоровый скот. Все это делалось с целью повысить цены на сельскохозяйственную продукцию, чтобы помочь фермерам. Но вряд ли можно утверждать, что цель оправдывала средства.
Л. Рид особо останавливается на таком моменте: «Пожалуй, самым радикальным аспектом «нового курса» стал принятый в июне 1933 года Закон о возрождении национальной промышленности, в соответствии с которым была создана крупная бюрократическая структура, названная Национальной администрацией по экономическому восстановлению (NRA). NRA заставила объединиться в санкционированные государством картели большую часть промышленных предприятий. <…> По оценкам некоторых экономистов, NRA повысила издержки на ведение бизнеса в среднем на 40% - вряд ли это было нужно для восстановления экономики, переживавшей депрессию».[54]
Помимо этого, правительство Ф. Рузвельта неоправданно повышала налоги, и дошло даже до того, что ставка подоходного налога оказалась равна 90%!
Еще одним бессмысленным и губительным действием, совершенных в рамках «Нового курса», было создание Управления общественных работ (CWA) и Управления развития общественных работ (WPA). Таким способом искусственно создавался дополнительный спрос на рабочую силу, однако глава CWA Г. Хопкинс говорил: «У меня работает четыре миллиона человек, но, ради бога, не спрашивайте меня, чем они занимаются».[55]
«Много позже многие действия Рузвельта даже стали предметом разбирательства в Верховном суде США, который признал их полную антиконституционность… и полностью оправдал. В интересах спасения страны, решили судьи, порой можно перешагнуть и через Конституцию».[56]
К счастью для экономики США, в 1935 году была упразднена Национальная администрация по экономическому восстановлению, а в 1937 – отменен Закон о регулировании сельского хозяйства.
«Освобожденная от худшего, что было в «новом курсе», экономика проявила некоторые признаки жизни. В 1935 году уровень безработицы опустился до 18%, в 1936-м - до 14%, а в 1937-м - еще ниже. Но после очередного проседания рынка в 1938 году он вновь вырос до 20%. С августа 1937 по март 1938 года фондовый рынок упал почти на 50%. «Экономический стимул» «нового курса» Франклина Делано Рузвельта был действительно беспрецедентным: он привел к депрессии во время депрессии!»[57]
Наконец, последним пунктом критики Л.Ридом действий правительства в период Великой Депрессии становится Закон о трудовых отношениях или Закон Вагнера, принятый в 1935 году. Он также способствовал спаду, произошедшему в 1937-1938 годах. Суть этого закона заключалась в том, что работодателям запрещалось оказывать какое бы то ни было сопротивление профсоюзам. Получив такие полномочия профсоюзы стали проводить беспрестанные забастовки, бойкоты, захваты предприятий, из-за чего резко снизилась производительность труда.[58]
Многие историки, отвергая капитализм и свободный рынок, придерживаются мнения, что политика Ф. Рузвельта была любопытной и впечатляющей с исторической точки зрения. Однако социологические опросы, проведенные в 1939 году, показали, что две трети американцев считали отношение администрации Ф. Рузвельта к бизнесу не способствующим его оздоровлению.[59]
