Доклад: Представление о вампирах в европейском обществе первой половины XVIII века
§2. Нападения вампиров на людей не были обязательными во всех случаях, но в подавляющем большинстве из них речь шла о родственниках, или же, хотя бы , о близких людях мертвеца. В случаях, рассказанных графом Крабером, один вампир убил сына, второй – брата[13], сына и слугу, третий – двух сыновей[14]. В случае, описанном в Иудейских письмах, вампир также убил сына[15]. Согласно публикациям в журнале Меркурий, вампиры в «польской Руси» убивали всех домочадцев[16]. Родственников убивал и вампир, описанный в письме в журнал Glaneur[17].
Муж, ставший вампиром, являлся к вдове согласно описанию случая в деревне Кизилова, однако она осталась в живых, поскольку бежала[18]. Также в живых осталась Станьоска, которую чуть не убил её брат Мило, ставший вампиром[19]. Сказав о случаях нападения вампиров на близких для них при жизни людей, можно отметить и остальные случаи.
Около 5 – 6 деревенских обывателей также погибли во время случая, описанного в «Иудейских письмах»[20]. Согласно журналу Glaneur, Арнод Паол, которого мучил вампир, и который стал после этого вампиром, убил четырёх свидетелей этого события[21]. Также во время вышеупомянутого случая с Мило погибло 17 посторонних людей[22]. Двое погибли во время подобного случая в гусарском полку, о котором Кальмету в письме сообщает его дядя[23].
То, что в большинстве случаев от рук вампира страдали родственники, можно объяснить культом предков, пережитки которого сохранялись в видоизменённом виде у ряда народов[24].
§3. Вампиры, пившие кровь, фигурирую далеко не во всех случаях, однако, именно эта самая яркая черта явления, сохранившаяся в народном сознании до сих пор, в настоящее время является главной характеристикой вампира. Во-первых, кровь у жертв пил вампир в одном из случаев, описанных графом Кабрером[25]. Во-вторых, согласно журналу Glaneur, вампиры, в которых верят гайдуки, пьют кровь у живых[26]. В-третьих, согласно мнению Эренберга, приведённым Кальметом, пили кровь вампиры, в которых верили в Славонии[27]. То же самое журнал Меркурий говорит о вере в вампирах в Польской Руси[28]. Наконец, стоит сказать о случае, описанном в письме к Кальмету от его знакомого, когда дядя пил кровь у племянницы[29].
§4. Передача вампиризма жертвам черта, не бывшая первостепенной для рассматриваемого периода, более того, интерпретации этого утверждения разнятся. После случая в деревне Кизилова, например, в «Иудейских письмах» следует вывод, что жертвам вампиризм не передаётся[30]. В случае же Арнольда Паоля, у жертв вампира вампиризм был зафиксирован[31]. То же самое можно сказать и о случае с Мило, считавшегося вампиром, у 10 жертв которого был обнаружен вампиризм[32].
§5. Эксгумация трупов, подозреваемых в вампиризме – ключевой сюжет, проходящий красной линией по всем рассказам, приведённым Кальметом. Дело в том, что широкие массы людей, комиссии и прочие свидетели, как мы понимаем, не видели вампиров живьём(за исключением случаев галлюцинаций, о которых речь пойдёт ниже), потому что их не существует, а делали выводы о том, что вампиры существуют, принимая трупы за «притаившихся» вампиров. Разумеется, за вампиров могли быть приняты лишь трупы с отклонениями, и именно эти «отклонения» и сформировали внешний вид вампира в массовом сознании. Более того, именно то, что находили люди, вскрывая гробы, и послужило причиной мифа о том, что вампиры пьют кровь. Так, например, вышеупомянутый граф Крабер делает вывод о том, что имеет дело с вампиризмом: «умершего нашли в таком состоянии, как, будто он только что умер»[33]. Другой случай, приведённый в «Иудейских письмах»: «глаза открыты, цвет лица свежий, естественное дыхание, но неподвижен, как мертвый. Из этого заключили, что он вампир»[34]. Согласно журналу Glaneur, вампиры настолько наполняются кровью своих жертв, что она сочится из их тел, когда разрывают их могилы[35]. Также в случае Арнольда Паола в трупе «признали вампира», потому что он не тлел, а «из тела – изо рта, из глаз и носа текла совершенно свежая кровь, так, что вся одежда его была окровавлена, а на теле и ногтях образовался целый слой крови[36]. Во время случая с признанным вампиром Мило, убившем свою сестру Станьоску, при её эксгумации у неё была обнаружена кровь, текущая из носа, а также около сердца кровь «бальзамического свойства[37]. Кроме того, в таких ситуациях фиксировали сердцебиение и блестящие глаза[38]. В другом случае зафиксирована необычайная раздутость вампира, а также свежая кровь, брызнувшая у него из горла, после того, как оно было надрезано[39]. Во время же событий в деревне Кизилова труп при эксгумации был найден в «здоровом» состоянии, у него росли, а также была кровь на рту[40]. Согласно журналу Меркурий, в Польской Руси были зафиксированы случаи, что вампиры даже плавали в крови в своих гробах[41].
В качестве промежуточного вывода, судя по всему, можно сказать, что в то время люди не до конца понимали и не могли объяснить процессов, происходивших с телом человека после смерти. Возможно, именно в этом и кроется корень предрассудка и веры в вампиризм. Кроме того, видимо, именно здесь кроется объяснения того, что люди верили в кровопьющую сущность вапиров, ведь худеющие жертвы, и разбухшие от крови или некой подобной массы трупы так называемых вампиров, наталкивали очевидцев на эту мысль[42].
§6. Борьба с вампирами в первой половине XVIII была скорее ритуалом, и элемента схватки, привнесённого романтической литературой, в ней практически не присутствовало. Тем не менее, основные атрибуты борьбы с вампирами, известные сейчас, присутствовали ещё в то время, хотя некоторые средства противостояния им вышли из народного фольклора.
Например, в первом из случаем, рассказанных графом Крабером, трупу, признанному вампиром, была отрублена голова, а сам труп был сожжен, во втором случае вампиру были вбиты гвозди в виски, но он не был сожжен, в третьем же наоборот вампира просто сожгли[43]. Вампиру, о котором идёт речь в рассказе из иудейских писем, вбили в тело кол и сожгли после этого[44]. Вышеупомянутого Арнода Паола проткнули, но это было скорее обусловлено тем, что из его набухшего кровью тела сливали кровь, чтобы потом сжечь[45]. Согласно журналу Glaneur, обычай отрубать подозреваемым в вампиризме отрубали голову и сжигать трупы вампиров бытовал у гайдуков в Прикарпатьи[46]. В Славонии же, наоборот, согласно Эрнбергу, тем, кого обвиняли в вампиризме, прокалывали колами[47]. Как пишет журнал Меркурий, в Польской Руси против вампиров использовали как обезглавливание, так и вбивание кола[48]. Во время одного известного случая в сербской деревне Медуица ограничились отрубанием головы, не сжигая труп[49]. Петра Плогойовита, подозревавшегося в вампиризме в деревне Кизилова, проткнули колом и сожгли тело[50]. Сожжением ограничились в случае, произошедшем в Моравии, и описанном Г. Фон-Фассимонтом[51]. Так, мы видим, что главная опасность которую представляла вера в вампиров, это насилие над трупами. То же самое отмечает и Кальмет, сожалея о том, что Указы Сорбонны 1700 – 1701 гг. против эксгумации трупов не возымели своего действия[52].
О сжигании трупов можно сказать отдельно. Дело в том, что согласно языческим предрассудкам, тело может быть оживлено после смерти, и единственный способ предотвратить это – сжечь тело. На этом, в частности, построена некромантия – одна из дисциплин так называемой черной магии – гадание при помощи воскрешения умершего[53].
Против вампиров принимались и другие меры, не носящие агрессивного характера, но скорее помогающие людям предотвратить панику. В Польской Руси, например, пострадавших от вампиров лечили хлебом, смешанным с кровью вампира[54]. В другом случае, жертвы «вампира» выздоравливали после казни того, как трупу, то есть вампиру, пускали кровь[55].
§7. Выводы по главе могут заключаться в следующем: мы можем реконструировать картину типичного для восточной Европы случая вампиризма, типичный рассказ, набор последовательных событий, ставший, в последствии, основой типичной истории о вампирах, порожденной романтической литературой.
Так, сперва, через некоторое время после смерти человека (это могло быть несколько дней или несколько десятков лет) его замечали живым жители деревни. Нападали вампиры обычно на родственников, близких, домочадцев, и, реже, на посторонних людей. При этом вампиры могли пить кровь, но это не обязательный атрибут историй о вампирах. Тем более спорно было утверждение о том, передавался ли вампиризм жертвам: в некоторых случаях свидетели говорят об этом, в некоторых – нет. Но ключевым моментом всех историй была эксгумация трупов, после которой свидетели и делали выводы о том, что умерший стал вампиром. После эксгумации обычно следовала «казнь» вампира: его могли проткнуть колом, обезглавить, или сжечь, но чаще эти действия комбинировали. Теперь, даже если после этих действий жертвам вампира не становилось лучше, то их лечили кровью вампира, смешанной с хлебом. Здесь, возможно, имеет место проявление аграрного культа[56].
Кроме того, можно сказать, наследие древних языческих культов повлияло на то, что люди верили в то, что люди, которые им привиделись, или же реально ожили после летаргического сна – вампиры, а непонимание процессов, происходящих с некоторыми телами после смерти породило веру в то, вампиры пьют кровь живых.
Глава вторая
Нетипичные проявления вампиризма
В этой главе будут рассмотрены детали образа вампира, утраченные им под влиянием романтизма, и отсутствующие в массовом сознании сегодня, данные о которых содержатся в докладе Кальмета. Это будет сделано, помимо прочего с целью выяснить, какие ещё явления относились к вампиризму в первой половине XVIII века, кроме разобранных в предыдущей главе.
§1. Явления людей, считавшихся умершими, также кодифицировались как вампиризм в то время, даже в тех случаях, когда «воскресшие» не приносили никакого вреда, а просто представали перед живыми. В качестве примера вампиризма, Кальмет приводит рассказ Флегона об убитом сирийском солдате, пришедшем в лагерь римлян[57]. Согласно письму, поступившему автору и переданному им в трактате, в Венгрии приведения являлись людям, страдавших болезнями, связанными с упадком сил[58]. В Англии зафиксирован случай, приводимый Томасом Бартолином, когда некий Греттер был также замечен приведением, однако также никаких действий против людей не предпринимал[59]. В Греции, по свидетельству Льва Алляциуса, некий умерший также являлся живым[60].
Из трактата Кальмета очевидно, что к вампирам причисляли также обычных приведений, которые не причиняли никакого вреда людям. Это отражает тенденцию, которая прослеживается этнографами: даже в языческой мифологии упырь постепенно из кровопийцы становится не причиняющим вреда приведением[61].
§2. Приведения, беспокоившие людей, восставшие мертвецы, не убивающие людей, а лишь устраивающие беспорядки их, также широко представлены в рассказах, собранных Кальетом. Они не так агрессивны, как вампиры, которым приписывали убийства, но с такими приведениями во плоти боролись так же.
По свидетельству Оригена, на Сицилии проконезский гражданин Аристей после смерти беспокоил горожан, требуя построить в городе храм Апполона, что они и сделали, посоветовавшись с Дельфийским оракулом[62]. В «горах шлезвигских и моравских», как говорит Кальмет, жители верили, что известные покойники передвигали ночью предметы[63]. В случае, зафиксированном Фон-Фассимонтом в окрестностях Ольмюца, Моравия, приведение кидалось в людей камнями[64]. Согласно «Меркурию», в Польской Руси вампиры нападали на животных, хотя это можно назвать и типичным вампиризмом, потому что они пили их кровь[65]. Как пишет Томас Бартонли, в Бервике, Англия, мертвец тревожил горожан ночами[66]. Фон-Турнефорт, наблюдавший за событиями на греческом острове Мико, отмечает, что всё население острова утверждало, что приведение беспокоит их по ночам[67]. Во время вышеупомянутого известного случая в деревне Кизилова также произошёл весьма странный с точки зрения «классического вампиризма» случай: вампир пришёл к жене и требовал от неё отдать ему его обувь[68]. В деревне Либаве, в окрестностях Жаннина, Моравия, вампир также беспокоил местных жителей по ночам[69].
Так, мы видим, что такие прозаические атрибуты поведения вампира, как, например, передвинутые предметы, шум по ночам и прочее, были весьма свойственны представлениям о вампирах в первой половине XVIII века. Это очень легко может быть объяснено предрассудками и воображением, потому, видимо, и перестало быть атрибутом явления в массовом сознании.
§3. Вампиры, которые убивали своих жертв, не выпивая их крови также не воспеты романтической литературой, видимо, потому что их образ менее страшен и менее привлекателен, чем образ вампирв-кровопийц. Например, Фон-Фассимон сообщает нам, что во время случая в Моравии вампир душил и мучил своих жертв, после чего они худели, и потом умирали[70]. Также душил своих жертв и Петр Плогоевич в деревне Кизилова, как утверждали местные жители[71]. В другом известном случае признанный вампиром Мило также душил своих жертв, в том числе свою сестру Станьоску[72]. В то же время, местные жители деревни Медоецуа верили, что виновником смерти Арнода Паоле, впоследствии ставшего вампиром, и свернувшего перед этим шею, был другой вампир[73].
В случае же в деревне Блов, приведению достаточно было назвать имена жертв, чтобы они умирали[74]. Что касается случая на острове Мико, жители верили, что когда появлялся вампир и звал их, отвечая ему, они обрекали себя на скорую смерть[75]. Все эти случаи вполне допускают, что виновником смерти так называемых жертв вампиризма во всех из них вполне могло стать воображение, возбуждённое трагической ситуацией, связанной со смертью человека, который потом считался вампиром.
