Дипломная работа: Дореформенная и пореформенная Россия в изображении А.И.Гончарова

Дипломная работа: Дореформенная и пореформенная Россия в изображении А.И.Гончарова

                                          Содержание

Введение

Глава 1. Отображение русской действительности в произведениях И.А. Гончарова

1.1.Старая и новая Россия в творчестве И.А. Гончарова

Глава 2. Уклад  жизни дореформенной России

2.1.Дворянская усадьба как символ  патриархальной  России

2.2.Народ в изображении И.А.Гончарова

Глава 3 Пореформенная Россия  в романе И.А.Гончарова «Обрыв»

3.1.Отношение И.А. Гончарова к пореформенной России

       3.2.Новая Россия на страницах романа И.А.Гончарова «Обрыв»

Заключение

Литература

Введение

«...Напрасно было бы отыскивать в моих лицах и событиях то или иное происшествие, то или другое лицо, к чему читатели бывают наклонны вообще, и при этом редко попада­ют на правду. Всегда больше ошибаются», — писал автор «Обломова». Однако же и чита­тели, и исследователи упорно продолжают поиск прообразов тех или иных героев. Дело в том, что ни один писатель так тесно не был связан реально с родной почвой, как Гонча­ров. И сам он достаточно четко и часто это подчеркивал: "То, что не выросло и не созре­ло во мне самом, чего я не видел, не наблю­дал, чем не жил, то недоступно моему пе­ру! У меня есть (или была) своя нива, свой грунт, как есть своя родина, свой родной воз­дух, друзья и недруги, свой мир наблюдений, впечатлений, воспоминаний, и я писал только то, что переживал, что мыслил, что любил, что близко видел и знал...» — пишет он в ста­тье «Лучше поздно, чем никогда»[3,67].

Познакомившись с произведениями  И.А.Гончарова, мы с полной уверенностью можем сказать, что познакомились с жизненным  укладом дореформенной и пореформенной России. Именно в произведениях «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» отображена реальная действительность России.

Так Симбиряне часто узнавали в произведе­ниях Гончарова тех или иных своих знакомых и родных. Иногда сам писатель указывал, с кого он срисовывал своего героя, и объяснял, как он творит из жизненных реалий художест­венный мир. В предисловии к статье «На ро­дине» Гончаров описывает особенность сво­его «магического кристалла»: «Кто-то верно заметил, что археолог по каким-нибудь уце­левшим от здания воротам, обломку колонны дорисовывает и самое здание, в стиле этих ворот или колонны. И у меня тоже, по одной какой-нибудь выдающейся черте в характере той или другой личности или события, фантазия старается угадывать и дорисовывает ос­тальное...»[7,89] В этом, возможно, причина того, что иногда несколько жителей Симбирска претендовало на одного и того же героя. Но вернее всего в том, что, как писал Д.С.Ме­режковский, "каждый из характеров, создан­ных Гончаровым идеальное обобщение че­ловеческой природы..»[6,107].

Гончаров желал, чтобы в его героях «иска­ли не голой правды, а правдоподобия": «Меня кто-то в печати укорял в привычке обобщать мои лица: это, помнится, было замечено с не­которой иронией, а между тем выходит как будто комплимент. Ведь обобщение ведет к типичности, а обобщение у меня — не привыч­ка, а натура...»[9,183]Гончаров слишком скромен, его образы гораздо выше типов. Мережковским было за­мечено, что он создает их на уровне символов.

Так, например, обломовщина — символ состояния души человека, потерявшего цель­ность и пытающегося ее вернуть, обрести всевозможными способами, или даже сконст­руировать. Этот символ своим рождением прежде всего обязан Симбирску. Он связан с жизнью крестного отца писателя Николая Ни­колаевича Трегубова. Трегубов — помещик Симбирской и Владимирской губерний, ари­стократ по рождению, но главное — по духу; капитан-лейтенант в отставке, определенный на службу к Ф.Ф.Ушакову Потемкиным: участ­ник сражений на Черном море конца XVIII ве­ка и вдобавок ко всему еще и масон.

Гончаров в воспоминаниях рассказывает о помещиках, приятелях крестного, которые приезжали в губернский город на выборы с одной целью, чтоб их не выбрали: «Когда оба старика приезжали в город на выборы, они обыкновенно жили у Якубова... (в городской усадьбе Гончаровых). С утра, бывало, они все трое лежат в постелях, куда им подавали чай или кофе. В полдень они завтракали, После снова забирались в постели. Так их заставали гости. Редко, только в дни выборов, они натя­гивали на себя допотопные фраки или екате­рининских времен мундиры и панталоны, спрятанные в высокие сапоги с кисточками, надевали парики, чтобы ехать в дворянское собрание на выборы. Какие смешные были все трое! Они хохотали, оглядывая друг друга, а мы, дети, глядя на них... Мне кажется, у ме­ня, очень зоркого, впечатлительного мальчика, уже тогда, при виде всех этих фигур, этого беззаботного житья-бытья, безделья и лежа­нья, и зародилось неясное представление об обломовщине...» — пишет Гончаров[3,184].

Из черновика текста воспоминаний стано­вится ясно, почему Трегубов вынужден был проводить свое время на диване: "Отзывы его (Трегубова — о способах обогащения чинов­ников) проникнуты были брезгливостью... У своих сослуживцев он был как бельмо на глазу... От этого он бросил свою гражданскую губернскую службу...»[3,78] Поэтому в нашем исследовании мы хотим увидеть  ту русскую действительность, которую видел автор и отобразил в своих произведениях.

Точно в “маленьком зеркале”, в романах  И. А. Гончарова нашла свое отражение “историческая ломка” — переход от феодального общества с его патриархально-семейным бытом и соответствующими идеалами к буржуазному укладу. Крепостная деревня, барское поместье рисуются как идеальное в своей неподвижности, раз навсегда отлившееся воплощение феодальных отношений. Петербург — как образ нового, европеизированного, но по своим формам характерного для русской государственности буржуазного общества. Три романа И.А.Гончарова  как метко выразился сам писатель - "одно огромное здание, одно зеркало, где в миниатюре отразились три эпохи - старой жизни, сна и пробуждения".

Теоретической базой нашей работы явились использовались  работы Рыбасова А., который в течение многих лет занимался изучением наследия романиста. В своих работах исследователь, анализируя творчество писателя, показал, как мастерски свои наблюдения над действительностью И.А.Гончаров  переносил на страницы произведений.

Так же при исследовании были изучены лекции П.А.Кропоткина, напечатанные в книге «Идеал и действительность». Князь являлся знатоком русской литературы, а материал по литературе очень интересен и увлекателен.

В. Туниманов в своих работах о творчестве Гончарова И.А.  отмечает, что его романная «трилогия», «писана одним и тем же умом, воображением и пером».

Исследователь пишет, что в «Обыкновенной истории» и «Обломове» «замысел» со знаком известных идейно-эстетических предпочтений 40-х годов, заявленный в начале, постепенно преодолевался и, как доказывалось, уходил, в конце концов, на второй план, оставляя все пространство «сверхзамыслу» (перепады внутри повествования ощущаются, но не до такой степени, чтобы подорвать цельность). В 60-е годы, в обстановке усиленной политизации русской жизни и острого размежевания в среде интеллигенции, давление общества на писателя (с исконными интересами и органическими пристрастиями) оказывается беспрецедентным. В. Туниманов обращает внимание на то, с какими трудностями Гончаров столкнулся еще раньше, вводя в мир русской литературы с ее антибуржуазным (антимещанским) духом Штольца «образ положительного героя на новых и, если можно так выразиться, буржуазно-европейских путях». Эти пути в равной мере противоречили «радикальным и почвенническим интенциям» (естественно, что герой был не принят критиками самых разных лагерей). «Инерция общественного мнения — сила могущественная и косная, а иногда и разрушительная. Это консерватизм или радикализм (все равно)... Думаю, что в какой-то степени общественно-психологическая и эстетическая инерция не могла не оказать влияния и на Гончарова»[6,183][

Интересны наблюдения Л. С. Гейро. Ее незначительные казалось бы пометки очень любопытны. Так она  показала, что «история включения в роман «Обрыв» перевода из Гейне принципиально важна для понимания и оценки не только образа Райского, но и анализа всего «сложного механизма жизни» (слова Гончаровав «Обрыве»). По первоначальному замыслу (1858) стихотворение Гейне в оригинале должно было стать эпиграфом к роману самого Гончарова. Но когда первый лист уже был набран, Гончаров обратился с просьбой к Стасюлевичу поместить эти стихи в «уста Райского». Гончаров отверг перевод Ап. Григорьева, в котором «были резко подчеркнуты романтические настроения героя и отчетливо прозвучала авторская ирония» (еще более сильная, чем в оригинале), поскольку опасался обнаружения параллели с его собственным отношением к герою — Райскому. Отверг романист и подчеркнуто бесстрастный перевод Ап. Майкова. «В стихотворении Гейне Гончаров увидел нечто большее, чем критику романтического миросозерцания: он обнаружил там то близкое ему самому ощущение внутреннего трагизма человеческого бытия, которым пронизаны заключительные части «Обрыва». Соответствие этой мысли Гончаров нашел в переводе, специально сделанном по его просьбе А. К. Толстым».

В ходе исследования мы обращались к трудам, книгам, монографиям таких исследователей  творчества И.А.Гончарова, как Пиксанов Н.К., Переверзев В.Ф. др.

Пиксанов Н.К. в своих исследованиях ставит своей задачей отбор и анализ неко­торых существенных особенностей в творчестве писателя и осмысление их социально-исторических закономерностей. При этом первоочеред­ным являлось осмысление и уточнение состава участников социальной борьбы на том этапе русской истории, когда зарожда­лись, росли и завершались произведения Гончарова. Для исследователя представлялась неприемлемой обычная литературоведческая кон­цепция, когда литературный процесс понимается и излагается как «битва идей», как «парламент мнений», мнений личных, при­надлежащих отдельным писателям. Не отрицая большей или меньшей доли «личной собственности», он выдвигает примат социального сотворчества. Порою это сотворчество весьма явст­венно, как, к примеру, круг Белинского и «натуралистов» в соро­ковых годах или как группа Тургенева, Анненкова, Боткина в шестидесятых. Иногда такое единение группы и отдельного писа­теля определить труднее, как например у Гончарова, однако оно раскрывается при внимательном изучении.

Также исследователь отмечает, что в 60-е годы социально-политические позиции Гончарова меня­лись, сдвигались вправо, и это ясно отражалось в идеологи­ческой перестройке творчества, которые показывает в трудах ученый. Автор  стремится воссоздать с доступной  четкостью эти борения, социальные и идейные, и их отражение в  произведениях писателя .«Обрыве».

Он стремился определить социальный субстрат литературно-художественного произведения. Для этого необходимо было охарактеризовать, по возможности точнее, тот период социальной истории России, когда роман создавались произведения писателя, и те социальные клас­совые группы, в борьбу которых включался сам .Гончаров И.А..

Книга  Пиксанова Н.К.  « Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории «является частью целостной монографии о романе «Обрыв», а монография эта в свою очередь составляет часть серии-трилогии о романах Гончарова, которая призвана согласно ее специальному заданию — охарактеризовать и оценить роман  в свете социальной истории.

Здесь по тесной связи с Гончаровым в книге затрагиваются многие выдающиеся его современники-писатели: Тургенев, Некрасов, В. Слепцов, Салтыков, Л. Толстой, Достоевский.

В ходе изложения  даются  точные ссылки на многие исследова­ния по литературному процессу и по социальной истории.

Автор трилогии о творчестве И.А.Гончарова Переверзев В.Ф. пишет, что выступление воинствующего разночинства в политической жизни отобразилось и в литературе возникновением особого периода. Все шестидесятые годы, а за ними и семидесятые полны изображением, защитой или обличением разночинцев, быстро получивших острое наименование—«нигилисты». В этой обиль­ной литературе, под тем или иным углом зрения, трактовался целостный комплекс общетеоретических, философских, эстетиче­ских, моральных, политических, социальных проблем.

Литература эта возникла раньше, чем обычно думают, — еще с конца 50-х годов, со времени возникновения революционной ситуации. Революционная ситуация локализируется между 1859 и 1861 годами. Но это только в области политической борьбы. Не прекращается, а даже усиливается борьба социально-идеологи­ческая.

В течение 60-х годов Гончаров, вышедший из «натуральной школы» времен Белинского, правеет. Это проявляется в его сближении с умеренными либералами круга «Вестника Европы» Стасюлевича. И то же сказывается в творческой истории «Обрыва» — в обличении нигилиста Волохова, в переосмысле­нии образа Веры, в возвышении образа Бабушки, в выдвижении помещика-предпринимателя Тушина, в появлении религиозного мотива.

Переверзев В. Ф.в своих трудах  пытается дать общую формулу творчества писателя.

Цель нашего исследования: показать  дореформенную и пореформенную Россию в изображении А.И.Гончарова.

Задачи:

- выявить в произведениях характерные черты российской действительности;

- описать уклад жизни дворянской усадьбы;

- показать бытовую сторону русского народа;

- проанализировать черты новой пореформенной России на страницах трилогии И.А.Гончарова.

Работа состоит из введения, трех  глав, заключения, литературы.

Глава 1. Отображение русской действительности в произведениях И.А. Гончарова

1.1.Старая и новая Россия в творчестве И.А. Гончарова

И. А. Гончаров, на наш взгляд, является писателем, который быстрее других понял изменения русской жизни, связанные с проникновением в старый патриархальный уклад западных буржуазных веяний. Писатель много путешествовал, а потому очень хорошо узнавал приметы капиталистического общества, которые появлялись в современной ему России. Автор сознавал, что разрушение феодального уклада является закономерным следствием всего послепетровского периода развития русской истории, что деловитость, предприимчивость отозвались в России, с одной стороны, развитием промышленности и торговли, науки и рационализма, с другой — гипертрофией бюрократической администрации, тенденцией к “выравниванию” личностей, к маскировке их единообразием мундиров.

Деловой и деятельный административно-промышленный Петербург в романе “Обыкновенная история противостоит застывшей в феодальной неподвижности деревне. В деревне время помещиков отмечается завтраком, обедом и ужином, сезоны — полевыми работами, благосостояние — запасами продовольствия. В Петербурге весь день размечен по часам, и каждому часу соответствуют свои труды: занятия на службе, на фабрике или вечерние “обязательные” развлечения: театр, визиты, игра в карты. И. А. Гончаров сумел понять, что Петербург и провинция, а в особенности деревня, это две социально-культурные системы, два органически целостных мира и в то же время две исторические стадии состояния общества. Переезжая из деревни в город, Александр Адуев переходит из одной социальной ситуации в другую, и само значение его личности в новой системе отношений оказывается неожиданно и разительно новым для него. В своем имении, в своих деревнях Адуев — помещик, молодой барин” — независимо от своих личных качеств фигура не только значимая, выдающаяся, но уникальная, единственная. Жизнь в этой сфере внушает красивому, образованному, способному юному дворянину мысль, что он “первый в мире”, избранник. Присущие молодости и неопытности романтическое самосознание, преувеличенное чувство личности, веру в свою избранность Гончаров связал с феодальным укладом, с русским крепостническим провинциальным бытом. Именно разоблачение романтизма особенно высоко ценил в “Обыкновенной истории Белинский: “А какую пользу принесет она обществу! Какой она страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму!”

И. А. Гончарову очень важно было нарисовать в образе Петра Адуева подобное, хоть еще тогда и редкое, совмещение чиновничьей карьеры и капиталистического предпринимательства. В этом он видел возможность лаконично и выразительно передать суть Петербурга, его историческое значение в социальном и политическом прогрессе. И. А. Гончаров не был склонен к идеализации современного пути развития русского общества, а тем самым и героя, представляющего это развитие. Авторская симпатия в романе заменена другим: исторической и социальной закономерностью, необходимостью позиции героя. Называя свой роман “Обыкновенной историей”, И. А. Гончаров с иронией, сочувствием и грустью констатировал, что приобщение человека, претендовавшего в начале своей жизни на исключительность, к современному стереотипу исторически и социально предопределено. Приобщившийся к требованиям “века” Адуев-дядя объясняет провинциальному племяннику “условия игры”, без соблюдения которых невозможен жизненный успех. Бурно сопротивляясь советам и требованиям дяди, Александр вынужден в конечном счете следовать им,  так как в мнениях дяди нет ничего индивидуального — это веления времени. Подвергая каждый поступок, каждое желание и каждую декларацию племянника суду логики, проверке житейской практикой и критерием пользы, Адуев-старший проявляет нетерпимость к фразе и постоянно рассматривает слова и поступки Александра на фоне опыта других людей. Он приравнивает его ко всем и как бы приглашает принять участие в соревновании между множеством ему подобных жителей Петербурга. Даже от искусства он требует высокой профессиональности и не понимает дилетантизма, занятий литературой, музыкой, сочинения стихов в порядке самовыражения. Александр Адуев потрясен требованиями дяди, он усматривает в них обесценивание личности.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7